Скважина №9 - Дмитрий Резаев

– Я уже доложила нашему лидеру о тех сведениях, которые нам удалось получить. Теперь довожу их до сведения всех. Первая энергетическая компания нашла Девятую и теперь готовится к ее разработке.

По рядам прошел гул. Девятая – это серьезно. Каждый из присутствующих здесь, несмотря на свою ненависть к компаниям, променял бы все свои убеждения и принципы только за то, чтобы повладеть Девятой хотя бы несколько дней. А после этого хоть «трава не расти». С такими деньгами эту траву можно ввозить с самого зеленого континента на Земле – Австралии.

– Надейсь, вы понимаете, что если мы позволим Первой энергетической получить Девятую, наши шансы на успех значительно понизятся. Они станут еще мощнее. Их прибыли возрастут в несколько десятков раз. Они смогут купить еще несколько стран.

– А что мы сделаем, когда захватим Девятую? – крикнул кто-то из толпы. Эта мысль бродила по рядам столь явственно, что можно было видеть ее тень, метавшуюся под сводами пещеры.

Мирра сдвинула брови и оглядела собравшихся, выискивая того, кто задал вопрос.

– Дай Бог, если мне показалось, что в этом вопросе зазвучала зависть. Мы боремся не за то, чтобы захватить компании, а для того, чтобы их уничтожить. Неужели вы забыли об этом?

Вперед выступил Валенс.

– Мы ничего не забыли, Мирра. Но ты сама столько говорила о могуществе компаний, что должна понимать – одним сотрясанием воздуха их не свалить. Для борьбы нужны средства, и средства немалые. На их стороне Эскадрон, Правительство, они, не стесняясь, нанимают Охотников. А что остается нам? Мы и так ведем аскетичный образ жизни, мы обрекли себя на существование в подполье, многие из нас покинули семьи, привычный уклад жизни. Мы отказались от благ цивилизации ради священной войны с компаниями. Но этого недостаточно. Нам нужны средства. И неважно, откуда эти средства, чем они пахнут, кто их дал. Они все равно пойдут на наше дело. Поэтому вопрос был задан правильно.

Валенса отступил назад. Кое-где в толпе раздались аплодисменты.

Глаза Мирры приняли фанатичное выражение.

– Разве вы не понимаете, что если мы начнем сами разрабатывать Девятую, то мы уподобимся им. Станем одними из них. Выходит нам рано бороться с компаниями, нам сначала придется побороться с собой.

– Это демагогия! – крикнул кто-то из толпы.

– Мирра, мы с тобой! – раздался другой крик.

Инс посмотрела в эту сторону с благодарностью.

Вперед снова вышел Валенс:

– Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя. До Девятой не так легко добраться. Это самая сложная скважина.

Эх, знал бы он о Девяносто Девятой. Но Валенс не знал. Когда живешь долгое время под землей, некоторые вещи от тебя ускользают.

– Мы должны не допустить того, чтобы Первая начала разработку Девятой скважины. И я предлагаю поручить это задание мне.

Толпа зашелестела, как осенняя листва под ногами. В этом шелесте явно слышался вздох облегчения. Когда кто-то берет на себя ответственность в трудном деле, остальные всегда испытывают облегчение. Шелест перешел в гул одобрения.

– Все согласны?

– Все, – вразнобой загудела толпа. И в этом гуле уже звучали ноты равнодушия. Опасность миновала. В ночную вылазку пойдет другой. Мирра сухо кивнула и быстрым, упругим шагом покинула пещеру. Не стал задерживаться и Валенс. Он, стараясь, чтобы никто не заметил его торопливости, прошествовал к себе в кабинет. Он тщательно запер за собой дверь, прислушался к тому, что творится в коридоре, а затем почти вприпрыжку бросился к своему столу. Из потайного ящичка он извлек мини-телефон, нажал кнопку и свистящим шепотом произнес:

– Могу я услышать Ричарда Биша?

Женщины болеют чаще, чем мужчины, а молодые – чаще, чем пожилые. Болезнь обычно возникает у трудоголиков, очень энергичных, честолюбивых, ответственных, но при этом с ранимой нервной системой.

Смит проснулся оттого, что солнечный луч, протиснувшись в узкое окно, настойчиво пробивался сквозь закрытое веко. Смит открыл глаза. На мгновение ему показалось, что ничего не было, что он снова в собственной квартире, что сейчас он встанет и, шлепая босыми ногами по полу, пройдет в ванну. А все, что было – это всего лишь кошмар. Но запах сосновых иголок и вчерашней похлебки быстро вернул его к реальности. Простыни еще сохранили аромат ночи, которую он провел с Армо. Эта женщина настолько подходила ему, что при воспоминании о ней у него защемило сердце. Остаться с ней, а тем более с ее безумными братьями он не мог. Смит стал всерьез обдумывать варианты того, как забрать ее с собой. В пользу этого решения говорили не только пробудившиеся в нем чувства, но и прагматичные моменты. Она могла вывести его из этого жуткого леса. Женщина-компас. Он осторожно приподнялся. В доме никого не было. Ушли за добычей.

Смит встал и попытался найти свою одежду. Хоть и не сразу, но ему это удалось. Она находилась в небольшом помещении за печкой, которое, видимо, служило сушилкой. Смит быстро оделся. В это время скрипнула входная дверь. Смит улыбнулся, полагая, что вернулась Армо.

Хуч поднял Лаймона в шесть утра. И это после того, как они часов до двух ночи поминали Малыша, которого кремировали прямо на собственной базе. Они летели низко, вспарывая колесами утренний туман. Достигнув Шандольского леса, их аэромобиль взмыл вверх.

– Малыш выпал из боковой дверцы. Упал он вот здесь. – Хуч ткнул в карту. Скорее всего, дальше «Дестер» полетел по прямой. Давай ее мысленно прочертим и полетим точно от Малыша.

Лаймон считал, что они, во-первых, ищут иголку в стоге сена, а во-вторых, нет никаких гарантий, что Смит в лесу.

Смит обернулся, и улыбка сползла с его лица. На пороге стоял Атаман.

– Ты куда это собрался? – спросил он, кивнув на одежду в руках Смита.

– Спасибо за хлеб, за соль, как говорится… Извини, но я не могу принять твоего предложения. Надейсь, на счет ноги ты пошутил.

– Мы тут в лесу живем. Нам не до шуток.

Атаман стал медленно надвигаться на Смита. Это была встреча авианосца и яхты. Смит быстро снял со стены топор. Из бороды Атамана вынырнула желтозубая улыбка. Он подошел к Смиту вплотную.

– Это не так-то просто, ударить человека топором. Чтобы топором работать, сноровка нужна.

– Ударить – трудно, – спокойно ответил Смит, который уже понял, что его способности, похоже, канули в лету и теперь остается надеяться только на себя. – А вот уронить – легко.

И он уронил огромный топор, который упал прямо на большой палец правой ноги Атамана. Атаман заревел, как подстреленный лось. Затем рев перешел в протяжный стон. Топор весил не меньше пяти килограммов. Атаман согнулся пополам, потом присел, схватившись за палец и, наконец не выдержав, стал кататься по полу, сшибая нехитрую мебель. Смит попытался его обойти, но Атаман, казалось, занял собой все пространство. Его мотало по комнате, как пушку, сорванную с лафета по палубе фрегата. Как ни пытался Смит увернуться, Атаман все-таки сшиб его с ног, и он упал, ударившись головой об стол. В мозгу вспыхнул миллион бенгальских огней, и Смит отключился.