Смертельные друзья - Николас Колридж

В этот момент загремела музыка и сцену осветили мощные прожекторы. Рок-группа начала выступление, и вслед за ними на подмостки ступила топ-модель Кейт Мосс.

Я отступил к лестнице, чтобы лучше видеть, и заметил нечто, что разом испортило мне настроение. Говард Тренч беседовал с Пьером Ру. Тренч что-то горячо говорил, а Пьер согласно качал головой. Факс-подтверждение от «Мушетт» мы еще не получили, а покуда он не лег на мой стол, расслабляться было рано.

– Кит Престон? – По лестнице спускалась незнакомая девушка. Реденькие каштановые волосы были собраны на затылке в конский хвост. Вельветовый жакет был в цвет волос. – Вы ведь Кит Престон, не так ли?

– Точно.

– А я Кэрол Уайт. Мы не знакомы, я журналистка из «Санди таймс».

– Не беспокойтесь, я знаю. – Первой моей реакцией было разорвать ее в клочья, но меня остановил ее вид: она казалась застенчивой и умненькой. – Вы автор статьи о моем друге Анне Грант.

– Вот об этом я и хотела с вами поговорить. После того, что случилось, я чувствую себя отвратительно, тем более что та статья подписана моим именем.

– Что вы хотите этим сказать – «была подписана вашим именем»? Вы же ее написали!

– В общем, да. Но это одна из моих первых публикаций, и она подверглась редактированию.

– То есть?

– Ну, мне велели написать ее в пятницу утром, когда появился номер журнала «Светская жизнь» с материалом про Анастасию Фулгер, и поначалу она задумывалась как вполне благожелательная. Так мне и было сказано. 750 слов о том, как Анна Грант владеет пером. Они действительно хотели, чтобы это была позитивная статья, потому что Колин Бернс, редактор, пытался заполучить Анну в качестве постоянного автора колонки.

– Понятно. И что же случилось потом?

– Ну, в пятницу после обеда, когда я сдала текст, мне неожиданно сказали, что профиль публикации изменился и надо все переписать. Редактор художественного отдела велел мне связаться с Микки Райсом из «Светской жизни», который, дескать, может многое рассказать об Анне Грант. Ну вот, я позвонила ему, а он будто ждал моего звонка. И дал мне всю информацию, которая вошла в статью. Он все говорил и говорил… Все цитаты в статье – его слова, хотя я обещала, что его имя упомянуто не будет.

– Как вы считаете, почему он это сделал?

– Я об этом много думала. По телефону он показался мне ужасно заинтересованным в том, чтобы все это вышло в свет. Мне кажется, он ее ненавидел!

– И вы полагаете, что Микки Райс по собственной инициативе обратился в вашу газету?

– То есть?

– Я хочу сказать, что Микки каким-то образом пронюхал, что «Санди таймс» готовит материал об Анне, и вмешался в процесс, чтобы изменить угол освещения темы.

– Возможно. Он определенно имел беседу с кем-то из шишек. Не могу сказать точно, с кем конкретно, может, с Колином Бернсом, потому что идея первоначально принадлежала ему.

Я еще о многом хотел ее порасспросить, но она вдруг побледнела как бумага и попятилась назад, к балюстраде. Я оглянулся и увидел за спиной Микки Райса, который направлялся к лестнице с тарелкой кальмаров.

– Добрый вечер, Микки, – ровным тоном сказал я. – Что, пишешь репортаж о вечеринке в «Светскую жизнь»?

– Ни в коем разе, – ответил Микки. – Тут никого нет из нашего контингента. Да и кроме того, они отдали эксклюзив «Кутюр», нашли дураков.

– Кстати, Микки, ты знаком с Кэрол Уайт из «Санди таймс»?

Теперь пришла очередь Микки бледнеть.

– Привет, – торопливо бросил он в ее сторону. – Прости, Кит, мне некогда. Здесь где-то Яндо ошивается, хочу его запрячь.

– Не забудь, у него контракт с «Кутюр».

– Ради нас он пошлет «Кутюр» ко всем чертям, он спит и видит, чтобы с нами сотрудничать. Всем известно, что «Кутюр» не дает никакой возможности полету творческой фантазии.

И, метнув в сторону Кэрол Уайт холодный предостерегающий взгляд, он продолжил путь наверх.

По субботам мы с Кэзи не ходим в парк, мы идем купаться. Дай ей волю, она бы не вылезала из бассейна, но тут есть трудности. В клуб, в котором я плаваю, детей не принимают, так что мы направляемся за мост в спортцентр Хаммерсмита и Фулхема на Лилли-роуд, куда пускают всех.

По пути я звоню Салли из машины, чтобы предупредить, что сегодня у нас купание, и она собирает вещички. Так что к моему прибытию Кэзи ждет меня в холле в полной боевой готовности, с полотенцем и купальником, большим розовым гребнем и очками для ныряния.

«Ура! Купаться! Купаться! Купаться!», – напевает Кэзи, подпрыгивая от нетерпения. Она рада меня видеть. Когда мы расстались с Салли, я боялся, что в один прекрасный день явлюсь, а она посмотрит на меня как на совсем чужого человека, забудет, кто я такой. Но теперь я спокоен. Если она может запомнить содержание телепередачи, которую смотрела неделю назад, с чего бы ей меня забывать?

Салли спустилась с лестницы с пластиковым пакетом для прачечной.

– Кит, – сказала она, – я не возражаю против купания, но следи, чтобы она не ныряла. У нее горлышко простужено.

– Отлично. Значит, на волны не пойдем.

– У-у-у, – протянула Кэзи. – Без волн неинтересно. Я осторожненько. Вот так! – И она заткнула пальчиками уши.

– Кэзи, я не шучу, – твердо сказала Салли. – В школе инфекция. Меня специально предупредили. Да, кстати, Кит, хотела тебя спросить, ты не возражаешь, если Кэзи будет учиться играть на скрипке? За отдельную плату, конечно.

– Нет, разумеется. А сколько это стоит? Два фунта за урок?

– Дожидайся! Пятнадцать! Не жадничай – ты что, не можешь позволить себе такой мелочи?

– Могу, конечно. Однако неплохой бизнес – пятнадцать фунтов за час работы. Ну, Кэзи, нам пора. Все взяла?

– Думаю, да. Все, мама? А ленту с калифорнийским виноградом?

– Я ее не положила. Слишком дорогая вещь, вдруг потеряешь.

– Но она же мне нужна! Она у меня на тумбочке лежит.

Кэзи побежала наверх, оставив нас с Салли вдвоем.

– Кит, не хотела тебе говорить раньше времени, – внезапно посерьезнев, произнесла Салли, – но тебе следует быть в курсе. У меня кое-кто появился. Кэзи еще об этом не знает. То есть она его видела, но не знает, что это значит.

– Ты имеешь в виду, она не понимает, что это мамин бойфренд.

– Ей пока рано знать такие слова.

– Он остается здесь на ночь?

– Нет, конечно.

– Значит, ты к нему ходишь?

– Кит, не хочу тебя обидеть, но это не твое дело. Я могла бы вообще ничего тебе не говорить, а я вот сказала. Мне казалось, ты за меня порадуешься.