Когда умолкает кукушка - Ольга Лисенкова

– Лиза, – попробовала она.

Всхлип.

– Лиза, ты не одна. Я пришла за тобой. Ты вернешься к жизни, и у тебя обязательно появятся люди, которым ты будешь очень, очень нужна. Сначала друзья, потом – любимый человек.

Всхлип.

– Я понимаю, ты так остро восприняла то, что родители как будто просто оставили тебя…

Молчание.

– Ты даже готова была надеяться, что они умерли. Это оказалось не так. Но, Лиза… ты же не знаешь, какие там были обстоятельства.

– А какие обстоятельства? Война давно кончилась, – угрюмо отозвалась девочка.

– Ну какие обстоятельства – откуда мы знаем. Твоя мама вполне могла быть выпускницей детдома. Почти такой же молодой, как ты сейчас. Может быть, мальчик, от которого она забеременела, не хотел больше иметь с нею дела. А может, он не знал. Ушел в армию. У нее не было ни опыта, ни денег, чтобы вырастить тебя. Такое случается. Она испугалась, растерялась. Это часто происходит, между прочим. И никого не было рядом.

– Это… вы откуда-то знаете про нее?

Алена покачала головой.

– Нет, Лиза, я не знаю про нее. Я просто знаю, что такое часто бывает. Нельзя винить твою маму в том, что она в придачу не умерла. Она и так была очень несчастна, когда забеременела и осталась без поддержки, когда родила тебя… и вынуждена была оставить.

– Зачем тогда было беременеть, – пробурчала насупленная Лиза.

– Незапланированная беременность иногда случается и у опытных женщин.

– Зачем тогда было рожать.

– Ну Лиза… чтобы родилась ты, чудесная девочка. Чтобы у тебя в жизни было много счастья.

– Много его, как же.

– Будет! – с воодушевлением обещала Алена. – Будут путешествия, интересная работа. Поедешь на море – и это тоже счастье. Классная музыка, захватывающая книга. Может, ты сама сочинишь песню или напишешь книжку, и они понравятся людям! А еще придет время, и ты станешь для кого-то единственной. Впрочем… это не обязательно. Счастье не в ком-то, а в тебе самой. Если ты сама себе нужна, если ты сама себе верна.

Лиза молчала, но, кажется, уже не плакала.

– Вы такая красивая, уверенная в себе, – сказала она потом.

– Это так кажется. Просто я взрослая. У тебя тоже пройдет этот период, когда все так трудно, так остро и болезненно. Станешь взрослой – будет проще, обещаю.

– А что если я полюблю кого-нибудь, а он меня нет? Или вдруг он меня разлюбит? Это же опять страх. А без страха так хорошо…

– Если у вас нету тети, то вам ее не потерять…

– Что?

– Песня такая. Из фильма. И если вы не живете, то вам и не умирать.

– Вы вернете меня назад? – спросила Лиза как-то жалобно.

Алена ответила не сразу.

– Я верну тебя назад, если смогу. Мы сейчас находимся в расщелине между мирами, миром живых, откуда мы с тобой пришли, и миром мертвых, куда все души улетают после смерти. Не знаю, куда они потом проследуют, но, в общем, улетают. А тут, как видишь, почти никого. Ты вызвала Пиковую Даму, кажется…

– Да.

– Я искала тебя. Другие, кого я тут нашла, то ли такие же заблудившиеся живые, то ли сбившиеся с пути мертвые. Необходимо всех направить туда, куда им надо.

– А мне и тут хорошо!

Алена подбросила хвороста в огонь.

– Лиза, тут нельзя находиться долго. Мне объяснили: примерно сорок дней, если по нашему счету времени, а потом все, тебя просто не станет, как если бы и не было никогда. Не как будто бы ты умерла, а как будто бы тебя и не было.

– Сорок дней? – ахнула девочка. – Но сколько же прошло?

– Этого мы не знаем. Время здесь течет по-другому. Могу сказать одно: когда я появилась здесь, было лето.

– Да… у меня тоже лето было…

– И за несколько часов наступила осень. Может быть, придет зима – и тогда наш срок кончится.

– Ну тогда… надо придумать, как нам вернуться?

– И разыскать остальных.

Только до утра они не могли никуда двинуться, так и сидели у костра.

Федор потерял счет времени, но – рано или поздно – небо все же стало светлеть. А впереди возникло темное пятно – маленькое, слишком маленькое, чтобы быть сушей. Что-то лежало на воде.

Гнездо! Гнездо с птицей.

Что стряслось? Может, ветер сбросил гнездо с дерева, и его течением отнесло на глубину? Но берега нигде не было видно.

Федор подплыл ближе.

– Здравствуй, волк, – весело поприветствовала его белая птица.

Он взглянул на свои руки: обычные человеческие руки, кожа, пальцы. Провел мокрой ладонью по лицу. Щетина отросла, да, но и лицо человеческое, свое, привычное.

– Я… ну не совсем волк, – ответил он в замешательстве.

– Неважно! – птица встрепенулась и подняла голову, которая обратилась в женскую.

Длинные волосы спадали золотистой волной, на них красовался изысканный венец. Федор разглядел, что в нем были и живые цветы, и драгоценные камни – жемчуг точно. Перья оказались не только белыми – разноцветными. А голос у чудной полуптицы-полуженщины был чарующий, как музыка.

– Здравствуйте, – запоздало отозвался он, пораженный волшебным превращением.

– Ляг на воду, отдохни.

Он послушался.

– Повезло тебе, что ты плывешь сегодня, волк. Вчера была буря. Ты пропал бы. А теперь сорок дней еще бури не будет. Я высиживаю птенцов.

«Опять сорок дней», – подумал Федор, но вслух сказал другое:

– Спасибо. Значит, ваше гнездо не упало с дерева?

– Нет, нужно именно так, – дивная птица повела крылом. – От дела ты лытаешь или дело пытаешь?

Он узнал старинную формулу из детских сказок.

– Я ищу Аленушку.

Она покачала головой, не отрицательно, а раздумчиво.

– Значит, ты не хочешь мир забыть?

– Мир можно и забыть, а ее нельзя.

– Славный волк… Хорошо, я не буду петь тебе, а то забудешь ты после песни моей и мир, и свою Аленушку.

– Да, не надо тогда.

– Куда ты путь держишь?

Невольно он стал подстраиваться под ее стиль речи.

– Мне сказали, что Алена на острове Буяне. А плыву я, куда глаза глядят, потому что пути-дороги не знаю.

– Хорошо плывешь, – успокоила его полуптица. – Ты доплывешь. Только ждет ли она тебя?

Федор не знал. По крайней мере, оба раза, когда они разговаривали, Алена хотела, чтобы он был с ней и помогал ей.