Коварные ступеньки - Светлана Людвиг

На субботу у меня были далеко идущие планы, но Соня буквально насильно вытащила меня с территории под лозунгом: «Пошли до берега пройдёмся». Я сопротивлялась, мы попали почти что в шторм, но в итоге устроились в относительно безлюдном месте на камнях. Далековато от берега, кстати.

— Рассказывай, что без меня нарыла, — потребовала она. — Попробую включиться. И… прости, что я так глупо попалась.

— Да ничего страшного! — отмахнулась я. — Ты же не умеешь определять зелья на вкус.

— Меня это не оправдывает. Я могла бы проверить комнату сразу, готовить самостоятельно или прихватить с собой какой-нибудь артефакт по определению зелий…

— Как будто кто-то в конторе тебе бы их дал. Те, что надо подносить к еде — страшное палево, а предупреждающие незаметно стоят столько, что их разве что полковники могут получить. Их не больше пяти штук на две области.

— …Саша наверняка не попался.

— Саша мёртв, — жестоко напомнила я, — потому что они его вычислили. А так они не знают, что ты «слетела», а меня предпочитают отвлекать дешёвыми трюками — скорее всего, уверены, что я просто подмастерье. Судьба не такая плохая штука. Считай, что нам ещё повезло. А теперь о деле.

Пока она не ушла в горькие воспоминания о покойном, я отвлекла её своим рассказом. Начала с Яны, с её сестры, странного «духа» под окнами и фальшивого любовника. Вспомнила её предшественницу и мистический фон. Не забыла упомянуть про предположительно Брянскую, а потом отдельно рассказала о бывшем директоре и его ботаническом саде.

— Так, — начала Соня упорядочивать те знания, что беспорядочно получила я, — мистический фон — это сказки. Обычно так говорят неучи. Даже поговорка ходит: «Плохому магу везде фонит». Но здесь, я думаю, дело не в умениях, а в амулетах. Если это люди, а не проклятье, то они вряд ли захотят, чтобы их судьбу могли просматривать посторонние. Значит, во-первых, попробуем эти артефакты поискать.

— Ты займёшься?

— Попробуем, — пожала она плечами, — но до трусов всех не разденешь, а я в таком слаба. Если у меня ничего не получится, придётся привлекать твоих новых знакомых. Петю и Эржену, я правильно помню?

— Ты детей хочешь в это втравить?! — перепугалась я.

— Они не влезут без нашего ведома слишком далеко. Мы всего лишь попросим помочь с парой фрагментов, но целую мозаику они не увидят. На самом деле, даже если мы и узнаем имена тех, кто носит тут защитные амулеты, это ничего нам не даст. Могут затесаться лишние, как мы или Ваня. Да и… без мотива всё бессмысленно. Как ни крути, а главное здесь — рецептура зелья. Остальное лишь вспомогательные детали.

— Ладно, тогда я сразу к ним обращусь.

— Только не торопи, — предостерегла напарница. — Мы ещё никуда не спешим, а суетливые движения могут привлечь ненужное внимание.

— Ладно, ладно, — проворчала я, вообще не в восторге от идеи.

— Я попробую пробить контакты этой Яны, посмотрю, с кем она общается. Запрошу досье. Может, у неё здесь кто-то из родни или знакомых работал. И ещё свяжусь с расчётным отделом. Пусть расскажут, что там за махинации бывший директор проворачивал.

На том и порешили. И стали ждать.

С Ваней побыть на выходных я всё же смогла, правда, нашла его смурного и задумчивого. Даже старый проверенный способ снятия стресса не помог — парень отдыхал после, обняв меня за плечи, и вдруг начал рассказывать:

— Знаешь, когда дед слёг, обо мне определённая слава, как о зельевике, уже шла, несмотря на то, что я совсем мелкий был. Денег на лечение не было — дед нас практически содержал. Тогда меня нашли какие-то незнакомые люди и предложили хорошо заработать. Они попросили изготовить для них яд.

Не напрячься в его руках было очень сложно, но я смогла. Вот сейчас как признается Ваня мне в страшном преступлении, и что я делать должна?

— Я отказался. Не раздумывая, — успокоил он меня. От облегчения я выдохнула, а он с усмешкой потрепал меня по макушке. — Дед вскоре умер — денег мы так и не нашли. Я потом много раз прокручивал эту ситуацию. Вот что было бы, если бы я согласился? Если б дедушка выжил? И знаешь что?

Я не имела ни малейшего понятия, но вопрос был риторическим.

— Ни разу я не пожалел о принятом решении. Ведь, скорее всего, это зелье бы убило кого-то. Неважно, плохого человека им бы отравили или хорошего, по нему тоже кто-то бы горевал. Не нам решать, кто должен жить, а кто нет. Я бы просто не смог посмотреть в глаза деду, зная, что натворил.

— Тебя очень хорошо воспитали, — порадовалась я и чмокнула его в щёку. — Не многие способны подумать о других, когда им что-то надо.

— Да, — согласился Ваня. — И я не могу их понять, Лид. Некоторые способны лишить человека жизни ради близкого. Или даже ради денег. И жить с этим спокойно. Каждый день просыпаться и смотреть окружающим в глаза. Как они так могут?

— Они просто находят себе оправдание. Они обвиняют других или обстоятельства, что-то выдумывают, возводя вокруг себя баррикады из лукавства. На самом деле, это просто жадные эгоисты. Я всегда надеюсь, что они потонут в собственном болоте.

— А если они не тонут? Имеем ли мы право вмешаться?

— Главное, самосуд не устраивать, чтобы не стать такими же, — решила я, поцеловала Ваню в щёку и предложила: — Давай-ка спать, а то у тебя мысли дурные.

Но он, кажется, ещё долго не сомкнул глаз.

После этого разговора мой парень стал до странности серьёзным. На учителей, кроме Сони и Валерия, он вообще смотрел волком. Яну так чуть ли не прожигал взглядом. Дошло до того, что она один раз его спросила, не обидела ли чем случайно. Ваня отговорился осенней хандрой.

У меня, кстати, она тоже возникала, потому что в деле, которое началось так бодро, мы вдруг застряли больше чем на месяц, а тут ещё и мой «обожаемый» ноябрь подкатил — не спасли даже каникулы.

Амулеты у всех остальных оказались искажающими будущее, поэтому проверка шла долго. Однако даже там, где удавалось найти изъяны, Эржена уверена не была — грешила на свои способности, а там где всё виделось отлично — на случайность. Петя, правда, радовал. Почти. Он клялся, что амулеты точно есть у Брянской, у Яны, у их артефактора, с которым я не знакома, у нашего классного и у библиотекарши. И с пеной у рта доказывал, что Рувен Гедальевич и Баяр Аюшевич вообще ничем артефакторским не пользуются — это серьёзно портило всю теорию.

Связей у Яны или Брянской с теми, кто когда-то работал в Ольхонской школе, не было никаких. Семья Яны переехала на остров уже после основания гимназии, а Брянская вообще нагрянула к нам из европейской части страны не так давно — вроде как, кто-то из удачно устроившихся друзей её позвал, и после смерти мужа она сорвалась.

В расчётном отделе собрались то ли все новенькие, то ли все склерозники, но дело прошлого директора не помнил ни один. Обещали отправить подмастерьев порыться в архиве. Я всё понимала, входила в любое положение, но копание целый месяц, когда мы торчали на задании, злило.