Чудо - Ирвин Уоллес

Дойдя до буквы «К», священник выкрикнул:

— Мистер и миссис Кеннет Клейтон.

Поморщившись, как от зубной боли, Аманда приняла предназначенный для них конверт.

Закончив раздавать конверты, отец Вудкорт снова попросил внимания.

— Вся информация, которая может вам понадобиться, содержится в полученных вами проспектах,— сообщил он.— Номера ваших комнат, расписание завтраков и ужинов, стоимость которых включена в ваш полупансион, а также все остальное, что необходимо знать об этой гостинице.

Он прочистил горло.

— Кто хочет, может сразу отправиться к себе в номер, распаковать вещи, принять душ, отдохнуть. Если ваш багаж еще не доставлен в номера, скоро он прибудет. Обедать будем внизу, на первом этаже, прямо под вестибюлем, после чего те, кто пожелает, могут понаблюдать за очень красивой процессией — факельным шествием неподалеку отсюда. Если же кто-то предпочитает отправиться прямиком в грот, я готов проводить их туда. Хочет кто-нибудь идти в грот? Поднимите руки.

Аманда увидела, что примерно две трети их группы с энтузиазмом воздели руки вверх. Среди них был и стоявший рядом с ней Кен.

— Нет, Кен, тебе нельзя идти! — отчаянно зашептала Аманда.— Я тебя не пущу! Сейчас ты должен отдохнуть, а в грот можно сходить и завтра. Это от тебя не уйдет.

Кен окинул жену снисходительным взглядом.

— Милая, мне необходимо отправиться туда прямо сейчас и помолиться там. Мне становится легче от одной мысли об этом. Увидимся перед ужином.

Аманда в смятении провожала взглядом Кена, когда он, ковыляя, направился к выходу из гостиницы вместе с большей частью паломников, которые предпочли отдыху посещение грота в сопровождении своего пастыря. Кроме нее, в вестибюле не осталось почти никого, если не считать кучки паломников, стоявших поодаль в ожидании лифта и обсуждавших планы посетить мессу, которая должна была состояться завтра, в день Успения Богородицы.

Аманда открыла выданный ей конверт. Мистеру и миссис Клейтон был отведен номер 503 на пятом этаже. Подхватив дорожную сумку, Аманда присоединилась к группе постояльцев, ожидающих лифта. Она просто не понимала этого Кена Клейтона. Измученный до предела, с мучительными болями в ноге, он все же тащится в пещеру на горе, чтобы изводить себя молитвами в надежде на чудесное исцеление, подобное тому, которое якобы обрела какая-то там миссис Мур! Куда подевался тот благоразумный Кен, каким он был в Чикаго,— умница, блестящий юрист? Разве раньше поверил бы он во всех этих миссис Мур с их чудесными исцелениями? Разве стал бы он ожидать чудес? Нет, здравый смысл подсказал бы ему, что в основе необъяснимых, казалось бы, случаев выздоровления лежит не божественное провидение, а психосоматика. Такое может произойти далеко не со всеми и уж, конечно, не с Кеном, страдающим тяжелейшим, почти неизлечимым недугом.

Наконец пришел лифт, и Аманда вместе с остальными втиснулась в тесную кабину. Лифт поднимался медленно, останавливаясь на каждом этаже, и, когда кабина наконец доползла до пятого, в ней оставались лишь двое пассажиров — Аманда и какой-то скрюченный паломник. От лифта тянулся длинный коридор, и Аманде пришлось проделать немалый путь, прежде чем она добралась до номера 503. Поворот ключа в замочной скважине — и дверь открылась. Теперь у нее, по крайней мере, будет возможность отдохнуть до возвращения Кена.

Однако, войдя в комнату, она остановилась как вкопанная и часто заморгала, настолько неожиданная картина предстала ее взгляду. В туристических проспектах гостиницу «Галлия и Лондон» рекламировали как уютный трехзвездочный отель, но эту комнату вряд ли можно было назвать гостиничным номером. Это вообще была не комната, а какая-то грязная каморка, кое-как приспособленная для проживания двух человек. Две сдвинутые вместе кровати, застеленные покрывалами тошнотворного зеленого цвета, занимали почти все пространство комнаты. Слева от сомнительного лежбища стояли маленький столик с откидным стулом и убогий комод с мутным зеркалом. Других предметов обстановки не было, если не считать двух продолговатых ниш по обе стороны спинки кровати, в которых стояли статуэтки Иисуса и Девы Марии.

На противоположной стороне комнаты располагалось окно, с двух сторон которого безвольно повисли вылинявшие, измятые занавески. Когда Аманда захотела открыть створки окна, чтобы впустить в комнату хоть немного свежего воздуха, ей пришлось протискиваться между кроватью и столиком. Подняв раму, Аманда увидела на противоположной стороне парка длинную процессию паломников, а по ее ушам вновь ударил заунывный мотив. Это был припев уже многократно слышанного ею гимна Лурда.

Аманда с трудом прошла к двери, ведущей в ванную комнату. Там она обнаружила заржавленную сидячую ванну, унитаз, биде и рукомойник. Краска на ящике с зеркалом, висевшем над раковиной, облупилась, единственная лампа дневного света, установленная над ним, противно мигала.

Обессилев от отчаяния, Аманда рухнула на край ближайшей кровати, и ей захотелось плакать. Это место не предназначено для них! Они не должны здесь находиться! Кто угодно, только не Кен, который нуждается в покое, комфорте и заботливом уходе! Он просто не сможет жить в этой мерзкой дыре!

Аманда попыталась сосредоточиться и придумать какой-нибудь выход, но в голову ничего не приходило. Все места в городских гостиницах, как она слышала, были забронированы уже несколько недель назад, поэтому переехать в другое место не представлялось возможным. Разве что… разве что удастся отыскать что-нибудь более приемлемое в каком-нибудь из соседних городков.

И тут Аманда вспомнила шикарный отель, в котором она прожила двое суток летом после окончания университета. Изумительное, потрясающее место, которое, кстати, находится совсем недалеко от святынь Лурда. Вот там действительно можно пожить, и бедный Кен будет чувствовать себя уютно и комфортно на протяжении тех нескольких дней (Аманда не сомневалась, что их паломничество не продлится дольше), которые им предстоит провести во французской провинции.

Только как же, черт побери, называлось это местечко?

Южени-ле-Бен, вот как!

Она позвонит в тот отель прямо сейчас, немедленно! Позвонит и зарезервирует номер, чтобы переехать туда сразу же после того, как Кен вернется из грота.

* * *

Сергей Тиханов приехал в Лурд во второй половине дня, совершив серию коротких перелетов из Лиссабона в Женеву, из Женевы в Париж. Во французской столице он сел на такси, которое после долгой и утомительной поездки доставило его в Лурд.

Сейчас Тиханов был уже другим человеком. Во-первых, во внутреннем кармане его пиджака лежал фальшивый паспорт на имя гражданина Соединенных Штатов Америки, жителя Нью-Йорка Сэмюэла Толли. Во-вторых, на лице его красовались густые накладные усы, скрывавшие большую часть рта и призванные спрятать предательскую коричневую бородавку на левой стороне верхней губы. Бородавка эта была своего рода «торговой маркой» Тиханова, и, учитывая, что его лицо в разное время фигурировало на десятках газетных фотографий, она могла бы выдать его любому, кто имеет привычку читать утренние газеты.