Серый прилив - Дмитрий Градинар

Еще бы! Специалист, дорвавшийся до любимой работы! Теоретик, засидевшийся без практики. Вероятно, что-то такое начал испытывать и сам полковник, начавший потирать руки.

— Ну-с, минут через десять ты должен полностью прийти в себя, и тогда мы пообщаемся...

— Нет. — Джокт сам не ожидал, что у него получится произнести что-то в ответ.

Он не имел в виду отказ от общения с Бар Аароном вообще. Просто вспомнил обещание, данное офицеру особого отдела. Там, на Земле, когда они договаривались, что Джокт будет сообщать любые подробности видений в Приливе. Итак, Джокт вспомнил это обещание. И еще кое-что...

В тот день, после посещения «Стокгольма», беседа не состоялась. Едва появившемуся в Крепости и сразу же получившему задание на вылет пилоту тоже было не до общений с особистом. Да и что он мог сделать? Чем бы Джокт мотивировал отказ от вылета? Рассказать Гонзе, что у него имеется неоконченный разговор с кем-то из штабистов и поэтому он не может пойти в рейд? В штабе его, быть может, и похвалили бы за такую ретивость в исполнении взятых обязательств, а вот Гонза и остальные пилоты... Те же Барон и Гаваец — что они могли подумать? Нет, никто бы его не понял. Из своих. А особист и прочие интересующиеся тайнами Прилива — далеко, очень далеко отсюда.

— Мне нужно... — Джокт с трудом выговаривал слова, едва двигая непослушным языком. — Мне нужно связаться со штабом Внешнекосмической Обороны Солнечной... Можно с медицинским управлением...

— О нет, мой храбрый друг! С тобой не настолько все плохо, чтобы вызывать специалистов с Земли! Моего опыта и моей квалификации вполне...

— ...или сразу с особым отделом, — умудрился все-таки закончить Джокт.

— Хм, — как-то неуверенно запнулся медик, продолжая теребить пальцами край покрывала, которым был укрыт Джокт.

В это же время сознание Джокта полностью выплыло из тумана, и память услужливо распахнула все свои двери, оттолкнувшись именно от ближайшего знакомого ей объекта.

Медик-психиатр, палуба «Зет-14», сначала «Хванг», потом — Лиин. «Черный колодец», вердикт медкомиссии, к счастью — положительный, хочу кусаться, маджонги — матрешки, от которых пухла голова и дрожали руки. Шахматы и проигравший самую важную партию Пит. Самому же себе ее и проигравший. Потом — Первый Боевой. Первый контакт с реалистичными причудами Прилива. Теперь — второй. Причуды делаются реалистичней, и их становится больше! Нет, не так! Первый контакт, Первый боевой, линкор «Инк», линкоры «Порта» и «Маунтстоун». И теперь — второй контакт.

— Доктор! Я чуть не сошел с ума? — пожалел он полковника, который уже помог ему в жизни. Пусть немного, чуть-чуть, как осознал это позже Джокт, но — помог.

Теперь полковник Бар Аарон, хороший знакомый Балу и знающий все душевные драмы Джокта, выглядел грустным и растерянным. Тоже — чуть-чуть. Но и этого было достаточно, чтобы Джокт решил поговорить с ним. Видимо, медик не любил, когда у него отнимали пациентов, считая это уязвлением собственной значимости. Он был не так устроен. И Джокт вспомнил, с какой обстоятельностью делился Аарон знаниями о комплексе вины, как блистал перед битком набитой аудиторией, рассказывая о суевериях, полностью затмевая своего коллегу. Ну что ж... Если он был лучше, значит — имел такое право. Поэтому с ним нужно было заговорить, Джокт просто физически ощутил эту потребность.

Услышав наивный вопрос, Бар Аарон принялся отвечать, разом спрятав растерянность.

— Сошел ли ты с ума? Действительно, хороший вопрос! И знаешь, что я отвечу? Знаешь? Я отвечу, что скорее — да, чем нет. Да, ты сошел с ума. Индап отреагировал несколько э-э... обширней, чем мог бы. В результате твое состояние транса усилилось, и...

— А разве сумасшедшего можно так быстро излечить? — удивился ответу медика Джокт, вспоминая Пита и еще троих, чей рассудок вышел погулять, да так и не вернулся обратно.

Предсказанные десять минут прошли, и теперь он свободно мог распоряжаться своей речью. Вот только с артикуляцией еще не все было в порядке, будто лицевые мышцы отходили от наркоза, а потому не полностью подчинялись Джокту.

— Нет. Излечить их — увы! — зачастую невозможно, и это уже навсегда... Нарушение законов мыслительной деятельности, сами законы и находящееся в прямой зависимости от них душевное здоровье, все это неподвластно медицине. Пока! — убежденно сверкнул он очками. — Я уже, кажется, говорил, что наш мозг, наше сознание — это целый мир. Почти такой же непознанный и непознаваемый, как Вселенная. Поиск своего внутреннего «Я» равнозначен поискам правды о сущности мироздания. Но, к счастью, как космосом правят законы гравитации и времени, так и сознание имеет собственные механизмы защиты. Иногда нельзя излечить поврежденное сознание, но вот само оно вполне способно излечиться. Конечно, пока не пройдена определенная граница, черта, за которой — провал! Отрыв от реальности, все, что угодно, вплоть до жизни среди чудовищ. Понимаешь, Джокт, тараканы водятся в голове каждого из нас. Иногда они начинают шевелиться. Бывает, это не страшно. Важно не дать им расползтись и расплодиться...

— Я... не понимаю вас, — признался Джокт, — скажите лучше — я нормальный или все же сошел с ума? Я видел кое-что в Приливе и чуть не слился со своим видением. Очнулся только сейчас и даже не знаю, сколько времени прошло с того момента... Мне плохо, и я не готов сравнивать себя и свое сознание со Вселенной.

— Ничего странного, тебе пришлось нелегко. Процедура консервации, проведенная индапом, всегда нелегка. Но она необходима, потому что луч смерти — не только объективное, физическое поражение любого участка тела. В какой-то мере это запускаемая программа внутреннего самоуничтожения. Поэтому индап и произвел консервацию всей твоей активности и жизнедеятельности.

— Даже ток крови?

— Почти так, Джокт.

— Но это же невозможно!

— Почему ты так считаешь? При создании соответствующих условий живой организм может длительное время находиться в законсервированном состоянии, это когда процесс разрушения клеток от кислородного голодания замедляется в тысячи раз. Существует целый набор болезней, та же склеродома, когда кровь может не поступать на отдельные участки под воздействием холода. А потом приходит боль. Жуткая боль.

— Но мне почему-то не больно. Плохо, будто весь мир меня обидел, но не больно.

— Это потому, что индап, хотя и неверно определил характер угрозы, не стал углубляться в крайности. Он не смог обнаружить место поражения лучом смерти. Поэтому просто начисто подавил мозговую активность. Превратил тебя на время в живой овощ. А если бы ему было что обнаруживать, тогда... Но индап, помимо всего, умеет производить локализацию травмы через блокировку кровяного потока и нервных окончаний. Может подать команду экзоскелету СВЗ, если речь идет о конечностях, и тогда на ногу или на руку будто накладывается жгут — срабатывает специальная система скафандра. Ты этого не знал?

— Что-то такое нам говорили, но... А что дальше?

— Дальше — кому как повезет.