Военный талант - Джек Макдевит

– Почему?

– Потому что многие из нас, заглянув в ваши головы, были напуганы увиденным. Очень легко прийти к заключению, что единственно безопасный путь для нас – сделать вашу расу беспомощной. А среди вашего народа есть многие, кто полагает, и, возможно, справедливо, что враждебность к нам является цементом, не позволяющим распасться вашей Конфедерации.

Я что-то проворчал в ответ.

Он поднялся и расправил складки своего одеяния.

– Как бы там ни было, Алекс, вы можете быть уверены, что среди ашиуров у вас есть друг.

Девять человек погибло на «Регалии»: экипаж из восьми человек и Арт Лландмен.

Габриэль Бенедикт. Из переписки

... Хмельные те часы,

Что не вернутся вновь...

Уолдорф Кэндлз «Клеймо времени»

Ночью мне снились сны – темные, дикие, не похожие ни на что, испытанное мною раньше. Джейкоб дважды будил меня. Проснувшись во второй раз, я долго лежал, уставившись в потолок, потом принял душ и вышел из дома.

Здания в лунном свете казались сдвинувшимися со своих места. Ветер немного стих, но по-прежнему было холодно. Вскоре на востоке у горизонта появилась серая полоска. Спустившись к Мелони, я какое-то время наблюдал за проплывающими льдинами. Наконец взошло солнце, и улицы стали заполняться людьми.

Они провожали детишек к аэробусу, останавливались поболтать друг с другом, в воздух поднимались скиммеры и плыли над рекой, направляясь в Андиквар. Хлопали двери, в свежем утреннем воздухе раздавались голоса.

Ко мне вернулось хорошее настроение. Уверенность.

Когда я вернулся домой, Джейкоб уже приготовил завтрак. Я плотно поел, подбросил полено в огонь, устроился у камина с чашечкой кофе и через пятнадцать минут уснул.

* * *

Послеобеденное время я провел за чтением «Человека и Олимпийца», а потом отправился на свидание с Квиндой.

Если мне требовалась дополнительная доза физической реальности, чтобы уравновесить опыт предыдущего дня, то я ее получил. Квинда великолепно выглядела в бело-зеленом наряде, блузка и пояс гармонировали с цветом ее глаз, волосы свободно падали на плечи. Мы не были голодны, поэтому погуляли часок по набережной, заглянули в книжные магазины и картинные галереи, задержались возле уличного художника, из тех, кто набрасывает ваш портрет на электронной пластинке и делает под ним надпись. Портрет Квинды до сих пор у меня. Даже на этом трехминутном наброске она выглядит потрясающе. Ее глаза сохранили мечтательное выражение, мягкие губы, возможно, чуточку утрированы, вьющиеся волосы обрамляют длинную, стройную шею. Вот и все, что от нее осталось. И странная надпись под рисунком, которую почему-то выбрал художник: «Раз в жизни».

За обедом мы болтали на ее любимую тему. Я описывал свои впечатления от книги «Человек и Олимпиец», а Квинда терпеливо слушала и время от времени ободряюще кивала.

– Ты поздно подошел к ней, Алекс, – сказала она, когда я закончил. – Думаю, мы делаем большую ошибку, изучая ее в школе, эта книга не для детей. Но если открываешь ее для себя в зрелом возрасте, не будучи слишком предубежденным, она может взять за живое.

– На самом деле она не о древней Греции, – сказал я.

За рекой в домах, в эллингах, на причалах и в ресторанах зажглись огни.

– Ты прав, – произнесла Квинда. – Он писал о своем времени. Но, с другой стороны, это справедливо для любой хорошей исторической книги.

– Его беспокоило, что планеты, заселенные людьми, не способны создать конфедерацию.

– Наверное. – Ее глаза смотрели куда-то в пространство. – Но, думаю, все сложнее. По-видимому, он хотел, чтобы мы признали наше общее наследие и создали гораздо более прочное объединение, чем простой политический союз. Чтобы почувствовали себя эллинами, а не только гражданами Афин и Коринфа. – Ее лицо погрустнело. – Этого никогда не произойдет.

– Сим рассказывает историю двух греческих колоний, не помню, как они назывались, основанных на побережье Африки. Их окружали дикари, которые регулярно нападали на обе колонии, но несмотря на это, они никогда не действовали сообща, и в конце концов начали воевать друг с другом. Сим пишет: «В нашей расе глубоко укоренился извращенный настрой, который заставляет ее послушно следовать велениям эмоциональных импульсов текущего момента, даже если они мешают выжить! Если вы поймете это, то проникнете в суть того, что социологи наивно называют “мотивационной теорией групп”».

Я снова налил вина, и Квинда подняла свой стакан.

– За наши дни на берегу Мелони.

– За маленькую девочку тех дней. Она нашла море?

– Ты не забыл. – Лицо Квинды просветлело от удовольствия.

– Не забыл. – Когда-то мы говорили о том, чтобы построить плот и плыть по течению реки через весь континент. Ты даже рассердилась на меня, когда я пытался объяснить, почему нам это не удастся.

– Ты пообещал, а потом отвел меня домой.

– Мне никогда не приходило в голову, что ты примешь все всерьез.

– Ах, Алекс, я так хотела совершить это путешествие! Смотреть, как мимо проплывают берега, и... – Она посмотрела на меня своими зелеными глазами и улыбнулась, – ...быть с тобой рядом.

– Ты была малышкой, – сказал я.

– Я тогда чуть не заплакала, когда ты отвел меня домой. Но ты пообещал мне, что, когда я вырасту, мы с тобой поплывем. Помнишь?

– Помню.

Она снова улыбнулась и перевела разговор на другую тему. «Вот тебе наука», – сказали ее глаза.

Позже мы бродили по причалам и садам, смешавшись с поздними пешеходами, беседовали об Обществе Талино, о моей жизни торговца антиквариатом, о том, как прекрасна ночь. И еще о Гейбе и ее дедушке.

– Ты всегда ему нравился, – сказала Квинда. – Он был разочарован, когда ты уехал. Думаю, дедушка хотел, чтобы ты пошел по стопам дяди.

– Не он один.

Передо мною всплыло лицо Арта – круглое, с постоянно удивленным выражением. Арт Лландмен всегда выглядел так, будто пытался решить какую-то сложную задачу.

– Жаль, что он разочаровался во мне. Он мне нравился.

– Арт – один из немногих людей, работавших с Гейбом и знавших о моем существовании. Пару раз я встречался с ним на раскопках на Скайвее и, по-моему, на Обралане. На Скайвее он находил время водить меня на прогулки среди развалин, показал мне сокровищницу, обгоревшие стены и место, где сбрасывали в море заключенных – в том числе и нескольких политиков.

– Это на него похоже, – засмеялась Квинда. – «А вон там они швырнули его в море». Когда это было?

– До тебя. Мне было восемь или девять.