Миллионерша желает познакомиться - Татьяна Полякова

— Дальше ни шагу, — заорал Стас, — я сейчасприеду. Набери на трубке 02 и в случае чего, звони. — Он отключился, язамерла соляным столбом, постояла так некоторое время, а потом начала злиться.Ну, вызову я милицию, и что? Скажу, что у меня дверь была открыта, а Ритка сСевкой отсутствуют. «А если рванет?» испуганно подумала я, но все же заглянулав кухню.

Первое, что я увидела: разбитую чашку, она валялась в несколькихшагах от меня, любимая Риткина чашка, синяя с желтыми треугольниками.Перевернутое блюдце лежало на стуле, на столе опрокинутый чайник, заваркарастеклась по мраморной столешнице, а на плитке пола образовалась лужица.

— Опять скандалили, — сделала я неутешительныйвывод, но вздохнула с облегчением.

Ритка в сердцах покинула квартиру и Севка тоже, должно бытьиз вредности, не заперев дверь. Взгляд мой внезапно остановился на яркомцветовом пятне: на рыжей плитке пола выделялся красный тапок, красный в мелкуюзеленую клетку. И тапок валялся не просто так, он был на ноге, подозреваю,Севкиной, раз это папин тапок и Севка его давно облюбовал. Выходило, что самСевка зачем-то улегся за барной стойкой, из-за которой и торчит нога. Он чтотам, спрятался? Нет, это форменный сумасшедший дом. Пора разъезжаться.

Я решительно направилась к стойке, заглянула за нее ипочувствовала, что с меня хватит. На сегодня, вне всякого сомнения, потому чтоэто даже с моим невезением никуда не годится.

Севка лежал, лицом вниз, вытянув перед собой руки, затылокего был похож на треснувший арбуз, кровь разлилась вокруг головы, точно Севкаустроился в клюквенном сиропе.

— Мама моя, — сказала я с отчаянием и грохнуласьна пол.

Я категорически не хотела открывать глаза, но пришлось, потомучто Стас бил меня по щекам, весьма невежливо, да к тому же больно.

— Маня… Маня, посмотри на меня, — звал он жалобно,но по щекам продолжал колошматить. Пришлось очнуться.

— Он здесь? — спросила я, по-прежнему не открываяглаз.

— Здесь, — ответил Стас со вздохом.

— Мертвый?

— Ты ведь никогда не испытывала к нему родственныхчувств. Верно?

— Это не я его, — поторопилась заверить я.

— Конечно не ты, я сказал в том смысле, что особогоревать тебе не из-за чего.

— С ума сошел? — возмутилась я. — Человекаубили.

— Ты, главное, береги нервы. Убили и убили, чеготеперь…

— Как-то странно ты рассуждаешь.

— Я беспокоюсь за твое душевное здоровье. Два трупа синтервалом в полтора часа слишком даже для моих нервов, а ты такая хрупкая… Несмотри туда, смотри на меня.

— Ты милицию вызвал?

— Пока нет.

— Почему?

— Потому что не знал, что произошло.

— А теперь знаешь? — съязвила я.

— Парень лежит здесь довольно давно, кровь ужезапеклась. Выходит, убить его ты никак не могла, значит улики уничтожать ненадо и можно смело звонить в милицию. — С этими словами он набрал 02, стализъясняться с дежурным и тут раздался топот и милиция, как по-волшебству,возникла в нашей кухне, вызвав у меня прилив гордости за родные органы. Прибылиони в рекордно короткие сроки, не иначе как на ракете. Но гордость тут жесменилась другими чувствами, потому что дюжий дядька заорал:

— Руки за голову, быстро.

Двое прибывших с ним тоже заорали, а я только покачалаголовой , луже догадываясь, что нас ожидает.

— Я звонил в милицию, — добросовестно держа рукинад головой, заявил Стас.

Ваш дежурный все еще нас слышит. Сделайте что-нибудь, —рявкнул он в трубку.

Эти психи тычут в нас оружием, еще пристрелят, чего доброго.

Что мог сделать дежурный, для меня было не ясно, как должно бытьи для него, однако, вопль имел положительный результат, злобный дядька выхватилу Стаса из рук телефон, гаркнул:

— Да… — После чего страсти пошли на убыль, ему что-тосказали, он что-то ответил, посмотрел на нас, потом махнул рукой, буркнул:

— Хорошо. — И вернул телефон Стасу. —Рассказывайте, — предложил он без всякого к тому желания.

И Стас начал изложение, а я залпом выпила два стакана воды,после чего присоединилась к нему , я имею ввиду свой рассказ.

К моменту, когда мы закончили, в квартире появились ещелюди, в основном мужчины, по виду очень деятельные. Приехала так же женщина,наклонилась к Севке, произнесла мудреную фразу и отбыла восвояси. А нас вновьначали расспрашивать, мне достался молодой человек лет двадцати восьми,высокий, худой и ослепительно рыжий. Веснушки сияли на его физиономии, ашевелюра рождала ассоциации с костром в ночи.

Я подробно рассказала ему о том, как приехала, какобнаружила незапертую дверь, как позвонил Стас и как я увидела Севку. К моемуудивлению я его интересовала мало, спрашивал он в основном о Ритке. Как долгоони были знакомы с убитым, дружно ли жили, ссорились и если да, то доходило лиу них до драки. Через двадцать минут я почувствовала беспокойство, а еще черезполчаса настоящую панику. Не зря они Риткой интересовались. Самое плачевное,помочь ей я ничем не могла. Соврать, что жили они с Севкой душа в душу и то немогла, от их воплей у соседей стены дрожали.

Меня оставили в покое, разрешив посидеть в гостиной, ностало даже хуже, потому что внимания на меня они не обращали, говорилиоткровенно, а то, что я узнала, меня совсем не порадовало.

В 14.15 соседка услышала дикие вопли из нашей квартиры.Время она помнит точно, потому что смотрела телевизор, фильм только-тольконачался. Кричали минут пятнадцать, она сделала звук погромче, потом все стихло,но стоило ей убавить громкость, как вновь заорали. Сколько это продолжалось,сказать не может, со звуком она больше не экспериментировала, и только когдафильм закончился, выключила телевизор и смогла констатировать, что у соседейзатишье. Она вышла во двор с собакой, не успела отойти от подъезда, как оттудавыскочила Ритка с «совершенно безумным выражением лица», как заявила НинаФилипповна (так звали соседку, само собой, милиционеры сообщить мне об этом непотрудились, но собака в подъезде только у нее, так что догадаться не трудно).Нина Филипповна поздоровалась с Риткой , но та не ответила, судя по всему, дажене слышала, что к ней обращаются, бросилась к машине, а в руках у Ритки, пословам соседки, была дубина, причем окровавленная. Как следует она ее нерассмотрела, дубину, то есть, однако предполагает, что это дубина, а на нейкровь. Ритка забросила ее в машину, села за руль и на бешеной скорости покинуладвор.