Супруги по соседству - Шери Лапенья

– Конечно, станут. Мне нужно только попросить. Родители никогда мне ни в чем не отказывали. Они дали пять миллионов долларов на выкуп Коры безо всяких возражений.

– Действительно дали, – детектив сделал паузу, потом произнес: – Я пытался встретиться с доктором Ламсден, но, по-видимому, она в отъезде.

Энн почувствовала, как кровь отхлынула от лица, но заставила себя держаться прямо. Она знала, что он ничего не вытянет из доктора Ламсден. Даже если доктор Ламсден скоро вернется, она не станет говорить об Энн с Расбахом.

– Она вам ничего не скажет, – ответила Энн. – Она не может. Она мой лечащий врач, и вам это известно. Зачем вы со мной играете?

– Вы правы. Я не могу заставить вашего доктора нарушить врачебную тайну.

Энн откинулась на спинку стула и бросила на детектива негодующий взгляд.

– А вы сами не хотите мне что-нибудь рассказать? – спросил детектив.

– С чего бы я стала вам рассказывать о моих сеансах у психиатра? Это не ваше дело, – едко ответила Энн. – У меня легкая послеродовая депрессия, как у многих женщин, которые только что стали матерью. Это не означает, что я навредила своему ребенку. Больше всего на свете я хочу ее вернуть.

– Мне не дает покоя мысль, что Марко мог попросить кого-то увезти девочку, чтобы прикрыть вас, после того как вы ее убили.

– Это полная чушь! Тогда как вы объясните то, что нам по почте пришло боди, а деньги украли?

– Возможно, Марко сфабриковал похищение после того, как ребенок уже был мертв. А пустое детское сиденье, удар по голове – всего лишь для отвода глаз.

Она смотрела на него, не веря своим ушам.

– Бред. И я не убивала своего ребенка, детектив.

Расбах вертел в руках ручку, наблюдая за ней.

– Сегодня утром мы допрашивали вашу мать.

Энн почувствовала, как комната вокруг нее завертелась.

Расбах внимательно следил за Энн, опасаясь, что она упадет в обморок. Он молча смотрел, как она берет бутылку с водой, и ждал, когда кровь снова прильет к ее щекам.

Он ничего не мог поделать с психиатром. У него были связаны руки. С матерью он тоже немногого добился, но Энн явно боялась, что та что-то ему рассказала. Расбах был уверен, что знал, чего именно она боится.

– Как вы думаете, что мне рассказала ваша мать? – спросил Расбах.

– Думаю, ничего, – резко ответила Энн. – Нечего рассказывать.

Он разглядывал ее несколько секунд. Думал, как не похожа она на мать – спокойную, собранную женщину, занятую благотворительностью и социальной деятельностью и гораздо более проницательную, чем дочь. Уж точно менее эмоциональную, с ясной головой. Элис Драйз зашла сегодня утром в комнату для допросов, одарила их ледяной улыбкой, указала свое имя и сообщила, что ей нечего сказать. Это был очень короткий допрос.

– Она не говорила, что поедет сюда сегодня, – произнесла Энн.

– Неужели?

– Что она сказала? – спросила Энн.

– Вы правы, ничего.

Энн в первый раз за все время допроса улыбнулась, но улыбка вышла скорбной.

– Тем не менее я поговорил с вашей бывшей одноклассницей. Дженис Фогл.

Энн мгновенно застыла, как дикое животное, почуявшее хищника. Потом она резко встала, царапая пол ножками стула, чем застала Расбаха с Дженнингсом врасплох.

– Мне нечего больше сказать, – сказала она им.

Энн вернулась в коридор к Марко. Марко заметил, что она расстроена, и обнял ее одной рукой, как бы оберегая. Энн почувствовала, что Расбах смотрит, как они удаляются по коридору. Она не стала ничего ему говорить, пока они не оказались на улице. Но как только они вышли за дверь и Марко поднял руку, чтобы поймать такси, она сказала:

– Думаю, пора искать адвоката.

Расбах давил на них и, похоже, не собирался оставлять их в покое. Дошло до того, что, хотя им и не предъявили формального обвинения, обращаются с ними как с подозреваемыми.

Марко тревожило то, что произошло в комнате для допросов между Энн и детективом Расбахом. В ее глазах была паника, когда она вышла. Что-то во время того допроса так ее напугало, что она решила как можно скорее найти адвоката. Он попытался выяснить, в чем дело, но она отвечала уклончиво. О чем она ему не рассказывает? Это заставляло его еще сильнее нервничать.

Когда они подъезжали к дому, пробиваясь сквозь толпу репортеров, Энн предложила позвать родителей, чтобы поговорить об адвокате.

– Зачем нам твои родители? – спросил Марко. – Мы можем найти адвоката и сами.

– Хороший адвокат потребует внушительный гонорар, – заметила Энн.

Вскоре приехали Ричард с Элис. Никого не удивило, что они уже начали рассматривать кандидатуры лучших адвокатов, которых можно было купить за деньги.

– Мне жаль, что дошло до этого, Энн, – сказал ей отец.

Они сидели вокруг стола на кухне, косые лучи послеполуденного солнца падали сквозь окно на деревянную столешницу. Энн сделала кофе.

– Я тоже думаю, что это хорошая мысль – найти адвоката, – сказала Элис. – Полиции нельзя доверять.

Энн посмотрела на нее.

– Почему ты мне не рассказала, что тебя допрашивали утром?

– Не было необходимости, и я не хотела тебя беспокоить, – ответила Элис, похлопывая Энн по руке. – Я сказала им только свое имя и что мне нечего им сообщить. Я не позволю им себя запугивать, – сказала она. – Я там была всего пять минут.

– Меня тоже допрашивали, – сказал Ричард. – И тоже ничего не добились, – он перевел взгляд на Марко. – Да и что вообще я мог бы им рассказать?

Марко почувствовал прилив страха. Он не доверял Ричарду. Но стал бы Ричард что-нибудь докладывать полиции, чтобы ударить его в спину?

Ричард обратился к Энн:

– Обвинения вам пока не предъявляли, и не думаю, что предъявят; не представляю, на каких основаниях. Но я согласен с твоей матерью: может быть, если ваши интересы будет представлять высококлассный адвокат, они перестанут травить вас, вызывать на бесконечные допросы и сосредоточатся на поисках того, кто на самом деле похитил Кору.

На протяжении всего совещания за кухонным столом Ричард держался с Марко даже с большей неприязнью, чем обычно. Он едва поворачивал голову в его сторону. Все это заметили, и в первую очередь, конечно, сам Марко. Как стоически он переносит то, что я потерял его пять миллионов, думал Марко. Он ни разу об этом не упомянул. Ему и не требуется. Но Марко знал, что Ричард думает: «Мой никчемный зять опять облажался». Марко представлял, как Ричард сидит в своем клубе, попивая дорогие напитки, и рассказывает обо всем этом богатеньким друзьям. О том, какой убогий зять ему достался. Как Ричард лишился любимой единственной внучки и пяти миллионов долларов, заработанных тяжким трудом, а все из-за Марко. И что хуже всего, Марко знал, что на этот раз тесть был прав.