Собрание сочинений. Том 2. Путешествие во внутреннюю Африку - Егор Петрович Ковалевский

Алсты, второго катаракта Голубой реки, которую постоянно принимал за настоящий Нил, и говорит о нем с восторгом. «Самая долгая человеческая жизнь не может изгладить воспоминание о нем. Я был поражен каким-то опьянением, и совершенно забыл все земное».

Тут узнал он, что Гондаром овладели Галла и должен был отправиться на поклон к Физиглу, дикому повелителю полунагого племени. Несмотря на дурной прием, Брюс, однако, успел достать себе покровительство и защиту и этого нового повелителя Абиссинии и отправился опять к своей цели, цели всей жизни. – На этот раз он достиг ее, то есть, полагал, что достиг и был совершенно счастлив, счастлив, как человек, которого все надежды, все помыслы наконец осуществились, и не насмешкам должно было подвергаться восторженное описение его источников Нила, но найти сочувствие. Вот что говорит Брюс в упоении торжества.

«Я наконец достиг этого места, которое противоборствовало против гения, ума и смелости всех народов, древних и новых, в течение слишком трех тысяч лет. Цари пытались открыть источники Нила, предводительствуя целыми армиями; но их экспедиции замечательны были только числом жертв. Все они были совершенно безуспешны. Славу, почести, богатства, все обещали эти властители мира, в течение длинного ряда веков, и не нашлось ни одного человека, способного удовлетворить их любопытству, отомстить человечеству за такое продолжительное сокрушение всех его усилий и обогатить науку этим, столь желаемым открытием».

Почти позволительно путешественнику, испытавшему столько бедствий на пути и стоящему у источников Нила, произнести такую восторженную речь. Это был не настоящий Нил – правда; но Брюс принял его за настоящий, веровал от души, почти все разделяли в то время его заблуждение, а потому не мудрено, что он излил весь поток своего восторга. Заметят нам, вместе с Сооїеу, за чем же он умолчал об открытии источников Голубой реки иезуитами? Во-первых, Брюс мог не знать об этом, потому что с тех пор до его времени прошло около 200 лет; во-вторых, в озеро втекает так много ручьев и речек, окрестные жители так дорожат славой обладать источниками Нила, что, несмотря на сходство описаний, легко могло случиться, что иезуиты признавали одну речку, а Брюс другую за настоящий Нил. Что же касается до правдивости Брюса, по крайней мере в главных показаниях, то, относительно путешествия его по Абиссинии, ее вполне засвидетельствовали путешественники, пользующиеся общим доверием, как лорд Валенция и Сальта, не говорю уже о других; относительно Сенаара, Нубии и Египта (Брюс воротился через Сенаарский полуостров), я вполне, на месте, убедился в наблюдательности и точности известий, сообщенных этим ученым путешественником.

Свет как бы и не заметил этих изысканий; он особенно вскинулся на один анекдот, рассказанный Брюсом, осмеял его, и этим одним ниспроверг все достоинство книги.

Вот как было дело. Брюс уже достиг Абиссинии; едва выехал он из Аксума, как видит трех человек, полунагих, весьма подозрительной наружности; они гнались за коровой и вскоре достигли ее: один ударил корову так сильно в голову, что та упала и схватил ее за рога, другой за передние ноги, третий же стал вырезывать мягкие части мяса из-под кожи, слегка разрезав ее. Добыв по куску бифштекса с каждой стороны, он прикрыл рану кожей, замазал шов землей, поднял корову на ноги и погнал вперед.

Такой способ добывания бифштекса из живого животного, конечно, не совсем натурален; а почему знать, может быть эти люди хотели насмеяться над хозяином коровы или отомстить ему; стоило только Брюсу оговориться, но приготовленный уже отчасти к такой жестокости тем, что в Абиссинии многие едят сырое мясо, и что, следовательно, легко могли найтись такие, которых утонченность вкуса, заставила предпочесть мясо живого животного, мясу мертвого, он, кажется, сам был вовлечен в ошибку, при том, он уже видел столько чудесного и невероятного, в котором убедился, так сказать, осязательно, что легко поверил и в эту необыкновенную прихоть вкуса абиссинян.

Из новейших путешественников к верховьям Белого и Голубого Нила, всех более доставил сведений о них и землях прилежащих к ним Кальо[19], бывший в службе Мегемет-Али и участвовавший в завоевании восточного Судана. Он достиг далее всех, посещавших до того времени восточный Судан[20] и именно, до гор Синге. Впоследствии один Руссегер[21] приближался к этому пункту. Путешествие последнего, а также Рюппеля, важно по сведениям, собранным в отношении естественных наук.

Я упомянул о д'Арно и Абади, прибавлю к ним имя Верне, спутника д'Арно, противоречащего ему во всем, и считаю лишним говорить о Пиклер-Мускау и других, которые не переступали черты земель, уже прежде их довольно исследованных, но обращу особенное внимание на вышедшее в недавнем времени, на арабском языке, описание путешествия в Судан шейха Зеин-эль-Абадина, человека совестливого и любознательного, хотя не чуждого суеверий, нераздельных с натурой араба, которые нередко представляли ему вещи в превратном виде; самая цель его путешествия было изучение алхимии в Судане, вообще славящемся чародейством на востоке. «Путешествие» его переведено с арабского на турецкий язык, и с турецкого на немецкий, главным драгоманом прусского посольства при Отоманской порте, Розеном[22].

Очень долго источники Нила смешивали с Нигером и до позднейших времен многие не переставали утверждать, что это одна и та же река. Таким образом, добросовестный и трудолюбивый автор книги L'Egypte Ancienne, Шамполион Фижак еще в 1846 году писал: «полагают за весьма достоверное, что путешественники проникли из Тамбукту, большого города внутренней Африки, в Каир, и так как первый из этих городов находится в соседстве Нигера, то из этого заключают, что или эта большая река есть сам Нил, текущий из Тамбукту в Египет или, что между Нилом и Нигером находится река, еще неизвестная, которая служит путем сообщения между Нигером и Нилом.[23]

Открытие устья Нигера нынче не оставляет уже никакого сомнения, относительно самобытности этой реки, которую так долго оспоривали, сначала в пользу Сенегала, потом в пользу Нила; что же касается до путешественников, достигавших из Тамбукту до Каира, то это справедливо только в таком случае, если г. Шамполион разумел под словом путешественников весьма немногих арабских миссионеров или мекских поклонников; между ними, действительно, есть выходцы из Тамбукту, которые, впрочем, едва ли заходят в Каир, но сворачивают с Нила в Сауакин или Коссейр; мы видели одного из таких и говорили с ним долго о Ниле. Хаджи утверждал, в чем и прежде я не сомневался, основываясь на путешествиях арабов средних веков, что поклонники идут из Тамбукту в Кордофан, через Дарфур и Бурну.

Между тем, как усиливались достигнуть источников Нила – то правительства, то