Время всегда хорошее - Евгения Пастернак

Сел за комп и вместо того, чтобы решать задачки, полез в Инет. Это стало привычкой, что-то вроде зарядки.

Сначала, для разогрева, отвечаю на почту. Потом — обязательная программа: открываю новости, анекдоты, приколы, проверяю, не появились ли новые фильмы. И наконец, вольные упражнения: залезть в поисковик и погуглить там чего-нибудь. Когда я дошел до этого этапа, задумался: что бы такого поискать?

И вспомнил о Женьке. Пока готовились к первому экзамену, было — стыдно сказать — не до него. А ведь прошло довольно много времени с тех пор, как девочка Оля обещала его спасти. Прошло… неделя, что ли? Хотя, если быть точным, прошло тридцать восемь лет…

Я нахмурился. А если Оля уже исправила, я узнаю об этом в моем будущем? Или тут все останется, как было? А Оля прошлое так исправит, что от него вырастет новая ветка в будущее? Я что-то такое то ли смотрел, то ли читал недавно…

Набрал в строке поиска «Евгений Архипов». И снова результатов оказалось слишком много, и все не те. Но теперь я не суетился, добавил отчество, год рождения и город. Все равно ничего похожего обнаружить не удалось. Зато вдруг на каком-то историческом сайте наткнулся на упоминание о Любови Александровне Архиповой. Почему-то мне это имя показалось знакомым. Я щелкнул на ссылке… и увидел большую черно-белую фотографию, с которой улыбалась Женькина бабушка! Она была совершенно такой, какой я ее помнил — в платочке и кофточке.

А когда я увидел, что у нее на кофточке, то чуть со стула не упал.

Засыпала я долго и мучительно. Наверное, потому, что очень хотела заснуть. Прокрутилась волчком несколько часов и наконец под утро, когда уже светало, отключилась.

Витя в белой комнате появился одновременно со мной. И я поняла, что он тоже ждал нашей встречи.

— Ну что? — спросил он.

— Все плохо, — ответила я.

И расплакалась.

Витя тут же оказался рядом, и от того, что он рядом, мне стало немного легче. Я принялась рассказывать. Все-все, с самого начала, с того, самого первого пионерского собрания, на котором я после болезни выступила против Вассы.

Витя слушал очень внимательно, иногда присвистывал, иногда приговаривал что-то вроде: «Ну ты даешь!» или: «Молодец! Я б никогда на такое не решился!» Бурчал, что Красноперкина дурой была, дурой и осталась, а пацаны — молодцы. В середине рассказа схватился за голову:

— Слушай, ну ладно ты, у вас тут все говорят, что хотят, но Женька-то зачем на такой скандал пошел?

— А что было делать? — спросила я.

— Надо было хитростью… Сделать вид, что подчинились…

— Вот бабушка Люба тоже говорит, что надо было хитростью!

Витя задумался, а я спросила с надеждой:

— Вить, ты сможешь все исправить?

Витя посмотрел на меня исподлобья.

— Я должен все исправить!

— Меняемся? — спросила я.

— Да!

И я уже встала со своего места, но тут Витя стукнул себя по лбу.

— Послушай, там же экзамены, я ж не могу их так бросить… Что ж делать? Мне б только результаты узнать…

— Ой, а я про эти экзамены забыла совсем! И что, совсем все плохо?

— Нормально все… Послушай, ведь если мы вернемся опять в начало апреля, то до экзаменов опять останется месяц. Эх, жаль, столько работы коту под хвост!

— Какой работы?

— Так, время у нас еще есть. Садись и слушай…

Резкий, вкусный и густой запах жареного лука вполз мне в ноздри, отчего я и проснулся. Но глаз не открывал, мучительно соображая — с чего это мама решила жарить домашние котлеты? Обычно она покупает полуфабрикаты и разогревает их в микроволновке на специальной программе. Я еще немного подышал и понял, что сейчас захлебнусь слюной.

Сел в кровати, зевнул и потянулся за комиком — посмотреть, который час. Аппарата на месте не оказалось. Пришлось открыть глаза… Оп-па…

Не обнаружил я не только комика, но и компа. Зато всю стену занимал огромный шкаф с книгами. Я тупо пялился на него, наверное, целую минуту, а потом вдруг подпрыгнул на кровати. Остатки сна куда-то улетучились. Сердце застучало так, что в горле и в носу отдавалось.

Значит, получилось?! Значит, мы вернулись на свои места, в свой год?!

Я вскочил — и снова сел. Голова шла кругом.

Посидел пару минут, обдумывая ситуацию. Надо спасать Женьку. У меня есть время до…

Тут я снова вскочил и заорал:

— Мама!

Мама примчалась так, как будто хотела побить мировой рекорд:

— Что случилось, Витя?!

— Какое сегодня число?

— Четырнадцатое апреля. Ты чего вскочил? Ляг, тебе доктор лежать велел!

Четырнадцатое апреля… Четырнадцатое апреля… День пионерского собрания! Черт! У меня совсем нет времени!

Мама пыталась меня уложить, но я вцепился в ее руку, как в поручень. В комнату заглянул полуголый папа. Половину его лица покрывала пена, а в руках он сжимал бритву.

— Витя опять бредит! — пожаловалась ему мама. — Ему лежать надо, а он…

— Папа! — перебил я ее. — Мне нужна помощь! Срочно! Сегодня же! Я знаю, как спасти Женьку!

Мама с папой переглянулись, и папа коротко кивнул.

— Сейчас! — сказал он деловым тоном. — Только добреюсь.

Я проснулась от радостного «ку-ка-ре-ку» и минуту мучительно соображала, что происходит. Звук, с одной стороны, был до боли знаком, а с другой, звенел как будто из прошлой жизни.

Я медленно повернула голову, медленно открыла глаза и тупо уставилась на комик, который вибрировал и скакал по прикроватной тумбочке. Мыслей не было. Чувств тоже.

В комнате мгновенно материализовалась мама:

— Олечка, милая, я забыла будильник отключить. Как ты, солнце? Вчера у тебя была такая высокая температура, что пришлось врача вызывать.

Я села на кровати и стала осматривать комнату. На столе стоял комп, на стуле валялись джинсы, по полу были разбросаны диски.

Мама явно встревожилась:

— Оля?!

— Мамочка, как ты чудесно выглядишь! — сказала я шепотом.

— Оль, ты издеваешься, я полночи не спала.

Но мама улыбнулась и уселась рядом со мной.

— Взгляд у тебя со сна такой, как будто ты эту комнату первый раз в жизни видишь. Вставать будешь? Есть хочешь?

Я неопределенно мотнула головой. Встать я была не готова, мысли упорно отказывались появляться.