Влюбленная пленница - Дорин Оуэнс Малек

Эми молчала.

– Ты думаешь о сходстве наших историй? – спросила Сара.

Девушка кивнула.

– Вот почему я и хотела это с тобой обсудить. Я могу понять тебя гораздо лучше, чем другие – поскольку сама пережила этот страшный разлад в душе: любовь к человеку, которого должна ненавидеть.

– Я никогда не забуду, как Малик любил меня, – прошептала Эми. – И знаю, что никогда уже мне не будет так хорошо.

Никогда не говори «никогда», – загадочно произнесла Сара.

– Что Вы имеете в виду? Открылась дверь, и вошла Мемтаз.

– Ну, вот и наш ленч! – воскликнула Сара. – Надеюсь, что тебе он понравится. Я заказала блюда западной кухни. Попозже я познакомлю тебя с бабушкой Калида и с детьми. Они все будут очень рады. Ты согласна?

– Еще бы! – ответила Эми, все еще раздумывая над прошлым замечанием Сары.

Неужели существует хоть малая надежда на то, что она снова увидит Малика?

* * *

Эми прожила во Дворце Орхидей три дня. Она познакомилась с бабкой Калида, которая очаровала ее рассказами о жизни гарема; часто играла с детьми Сары. Эти дни оказались короткой приятной интерлюдией перед следующей главой ее турецкой одиссеи – приездом Беатрис и Джеймса Вулкотов.

Первые десять минут счастливого воссоединения Беатрис проплакала – несмотря на то, что вряд ли узнала бы Эми, встреться они просто на улице. Но когда она убедилась, что Эми хорошо себя чувствует и готова ехать в Константинополь, хотя и не хочет обсуждать это прямо сейчас, она начала понемногу успокаиваться. Они с мужем провели ночь во дворце, и Беатрис изо всех сил старалась за обедом не пялить глаза на Калида, который за ее спиной бросал на Сару лукавые взгляды, в то время как она под столом то и дело наступала ему на ногу. Когда Вулкоты вместе с Эми уезжали на следующее утро, девушка не догадывалась, что Сара стоит на балконе своей спальни, глядя, как карета выезжает со двора, и мысленно желает ей всего самого хорошего.

Эми коротала время в дороге, глядя в окно кареты и думая о Малике. Выкинуть его из головы никак не удавалось. Если днем еще можно было чем-то себя занять, то ночью его образ приходил сам собой. При всем желании она сама его найти не сможет; бунтовщики периодически переносят лагерь с места на место, а Малик ясно дал ей понять, что больше не хочет о ней ничего слышать. Как же ей искать его – неужели в одиночку рыскать по этой враждебной земле в поисках человека, которого не могут поймать даже войска султана? И это в слабой надежде, что он изменил свое отношение к ней?

Все казалось бесполезным.

К тому времени, как Вулкоты довезли ее до своего дома, богатого особняка в колониальном стиле на широкой и зеленой улице Пера – заселенного европейцами пригорода Константинополя, Эми уговорила себя смириться с теми условиями жизни, которые приготовили ей Беатрис и Джеймс. Ей не оставалось ничего другого, а они изменили привычный уклад своей жизни так, чтобы найти в нем место и для Эми. Сколько они пережили за эти несколько недель ее плена!

Единственное, чем она могла отблагодарить, – это полностью войти в их жизнь.

Джеймс удалился в свой кабинет, а Беатрис и Листак проводили Эми в просторную, наполненную воздухом спальню, французские двери которой вели на широкое крыльцо, выходящее в лес. Пока служанка распаковывала вещи, Эми внимательно изучила туалетный столик красного дерева, фарфоровый умывальник, медную кровать с кружевным покрывалом, обои с узором из роз и листьев. По обе стороны кровати на стене красовались газовые рожки – Пера стала первым местом в империи, где в дома провели газ. В большинстве своем жители все еще пользовались масляными лампами и даже свечами. На комоде в высоких вазах стояли свежие цветы, столик у кровати был устелен многочисленными кружевными салфеточками.

– Как прелестно, тетушка Беатрис! Я так Вам благодарна!

– Я рада, что тебе нравится, милая, – ответила Беатрис. – Эта комната ожидает тебя с самого первого дня – как только ты приехала в Турцию, и Листак меняет цветы каждые несколько дней.

– Я уверена, что мне здесь будет замечательно! – воскликнула Эми.

Беатрис поправила сбившуюся прическу:

– Я немного устала с дороги, пойду прилягу. Ты не заскучаешь одна до обеда?

– Конечно, нет!

– Ну, тогда мы с Джеймсом будем ждать тебя в шесть, – проговорила Беатрис и исчезла, бесшумно спустившись по устеленной ковром лестнице.

– Не желаете ли Вы еще чего-нибудь, мисс? – услужливо поинтересовалась Листак на своем свистящем английском. Она стояла у туалетного столика, сложив руки.

– Нет-нет, Листак. Спасибо. Можешь идти.

– Наверное, я буду нужна позже, чтобы помочь распаковать Ваши чемоданы? Миссис Сполдинг привезла их в почтовой карете. Сейчас они вон там, в шкафу.

– Не беспокойся, я справлюсь с этим сама. Разборка вещей поможет мне почувствовать себя как дома, правда?

Служанка поклонилась и вышла.

Эми выглянула в окно, думая о разительном контрасте между этим изысканным и удобным домом и лагерем повстанцев, где она провела так много времени. Она должна быть счастлива снова оказаться в роскоши, но почему-то вовсе не испытывала подобных чувств.

Эми нахмурилась – она сама не одобряла своего настроения – и решила немедленно заняться чемоданами. Это, во всяком случае, займет ее на какое-то время.

* * *

Эми жила у Вулкотов уже месяц, и за это время Беатрис успела убедиться, что скучать ее гостье не приходится. Британское и американское посольства – эти центры родной культуры для выходцев с Запада – устраивали каждое по несколько светских раутов в неделю, и Эми не пропускала ни одного из них. Она сиживала за ленчем с посольскими дамами, посещала благотворительные собрания, наряжалась на танцы, одевалась торжественно к официальным приемам. Как только местные жители узнали о ее приключении в горах – а девушка сама помогла им в этом, делая вид, будто ничего серьезного не произошло, – к Эми стали относиться как к богатой наследнице, какой она и была на самом деле. И скоро она поняла, что тот образ жизни, который Беатрис организовала ей якобы для того, чтобы она не скучала, на самом деле имел целью поскорее выдать ее замуж.

Эми никогда бы не подумала, что в Турции так много и европейцев, и американцев; да и вообще она не представляла, что на свете существует так много мужчин. Джеймс слыл богатым и преуспевающим бизнесменом, поэтому его хорошенькая племянница неудержимо манила их. Эми познакомилась с несколькими офицерами в небольших чинах – сыновьями коллег Джеймса, с отпрысками промышленников, совершающими путешествие по свету, и даже с племянником одного итальянского графа. Никто из наблюдавших за ее общением с ними не заподозрил бы ничего странного, поскольку они не замечали ни темных кругов под глазами – Эми скрывала их слоем пудры, ни все сужающейся талии. Она сама ушивала свои платья, чтобы не обращать на это внимания Беатрис. Однако труднее оказалось скрыть ввалившиеся щеки и потерю аппетита. Беатрис старательно разнообразила меню, заказывала все новые десерты, но, введенная в заблуждение видимой веселостью Эми, приписывала причину отсутствия интереса к еде жаре, от которой и сама очень страдала.