Имитатор. Книга вторая. Дважды два выстрела - Олег Рой

— Подумаешь — развелись, — бывший центр вселенной досадливо махнул рукой. — Я ж все понимаю, у женщин бывают… капризы. Ну взбрыкнула, показала характер — и довольно уже.

Удивительно. Похоже, Виталик говорил всерьез. Искренне считал себя благородным рыцарем, терпеливо сносящим дамские… капризы. Когда-то он говорил — фанаберии.

Арина вздохнула — тихонько-тихонько, не дай бог услышит, комментариев не оберешься, истолкует и перетолкует все и вся в собственную пользу:

— Виталь, ты повторяешься. Все кончилось давным-давно. Хватит, может?

— Ой, я тебя умоляю! Ты же меня любишь больше жизни! Ну и чего цирк устраивать? Брось. Не, я все понимаю: женщина — существо эмоциональное, женщинам нужна драма, чтоб жизнь заиграла. Я ж правда понимаю. И не сержусь, — Виталик ласково улыбнулся.

Он, видите ли, не сердится. Нет, это просто чудесно. Арине захотелось его стукнуть. Лучше всего — по голове. Чтоб, как говорил мудрый Каа, в трещину могло войти чуточку ума. Или это Багира говорила? Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, статья сто одиннадцатая, до восьми лет, услужливо подсказала профессиональная память. Или тут сто двенадцатая — вред средней тяжести? хотя это как стукнуть — тогда до трех лет. Но если повезет, можно доказать аффект — тогда сто тринадцатая, до двух лет, и вполне вероятно — условный срок…

Увлеченная этими размышлениями, она и не заметила, как во двор скользнула бронзово-синяя «тойота». Остановилась неподалеку, распахнула дверь, выпуская из себя водителя.

Арина обратила внимание на изменение диспозиции, только услышав негромкое:

— Привет! Я не опоздал?

Эрик держался великолепно. Даже не взглянув на Виталика — это при почти баскетбольном росте бывшего супруга! — он с неподражаемой улыбкой, одновременно и нежной, и требовательной, сообщил Арине:

— Столик я в «Диком седле» заказал. Ты же не против мексиканской кухни? Там сегодня Корнелиус. Помнишь, я тебе рассказывал про гениального трубача? Обещали, что сегодня будет.

Арина напрочь не помнила ни про какого гениального трубача — да и вряд ли Эрик в самом деле упоминал о чем-то подобном — но реплика прозвучала так естественно, словно продолжала какой-то давний разговор. Их собственный разговор, без всяких там Виталиков! Виртуоз, восхитилась Арина. Адвокат из него получится — ух какой!

— Ты специально, что ли, этого хмыря попросила тебе подыграть? — раздраженно фыркнул Виталик. — Типа все у тебя чики-пики, чтоб я вроде как проникся, да? Ну так зря старалась, я не проникся. Все ж очевидно. Дешевый спектакль и ничего больше!

Арина шагнула к машине, мысленно скрестив пальцы: только бы Виталик руками размахивать не начал! Впрочем, чтобы полезть в драку, бывшему супругу нужно было выпить не меньше бутылки, а сейчас он был вполне трезв. Да и выпивал он редко — именно чтобы не доходило до серьезных столкновений. А то ведь ладно, если синяками и ссадинами обойдется, а если нос, к примеру, сломают? Лицо свое Виталику очень нравилось, и портить его он не желал ни при каких обстоятельствах.

Она уже приподняла элегантно подол «благородного винного цвета», чтобы изящно скользнуть в предупредительно открытую Эриком дверцу, когда Виталик, что-то буркнув — кажется, что-то не слишком цензурное — плюнул ей вслед. Красиво так плюнул — сквозь зубы, вроде бы даже прицельно. Но, то ли тренировался недостаточно, то ли спокойствия не хватило — взглянув на результат «выстрела» метрах в трех от своей ноги, Арина тут же вспомнила бессмертное булгаковское: свистнуто, не спорю, но между нами говоря, свистнуто очень и очень средне.

Боже мой, качала она головой, глядя на проносящиеся мимо окон «тойоты» вечерние городские огни. боже мой, ведь я почти шесть лет была убеждена, что Виталик — главная удача всей моей жизни!

* * *

Проснулась Арина почти в десять. Что было, конечно, неприлично поздно. И на работу проспала — кажется, впервые в жизни, мама дорогая! Но ей почему-то даже стыдно не было. И не вскочила, как ошпаренная — ах, ох, какой ужас, опоздала-опоздала-опоздала! — нет, принялась потягиваться. Длинно, с удовольствием — как сытая кошка. Еще и пофыркивала, потягиваясь: подумаешь, проспала! Если вспомнить, что до своей постели она добралась лишь в шестом часу утра — то проснулась она скорее удивительно рано. Да еще и удивительно же бодрая.

А ведь все было бы иначе, если бы не Виталик, ехидно думала она, с наслаждением подставляя лицо то горячим, то прохладным, то опять горячим, то чуть не ледяным, то снова горячим летящим сверху тугим радостно сверкающим струям. Они не только сверкали — они звенели, гудели и пели что-то восхитительно оптимистическое. И еще они были очень вкусные — она облизнула губы — почему она раньше не замечала, какая вкусная у них вода?

И все-таки забавно. Если бы не Виталик, может, ничего бы и не было. Она ведь заранее размышляла, как потактичнее — после романтического-то ужина — попрощаться. Но явление бывшего супруга все изменило. Хотелось… реванша, что ли? Хотелось забыть его снисходительный тон — не сердится он, видите ли! Да, если бы не это, совместный ужин так и остался бы просто приемом пищи и приятной беседой в заведении общественного питания должной степени приличности.

Ну… скорее всего. Она правда не планировала… продолжения.

Хотя, конечно, совместный ужин — это теперь такой специальный термин. Чтобы не называть вещи своими именами — вроде как чрезмерная откровенность неприлична. А чего неприличного? Что естественно, то не безобразно, вспомнила Арина популярную в школе поговорку. И даже совсем наоборот — она с забытым удовольствием глядела в зеркало. Ведь и четырех часов поспать не удалось, обычно в таком случае на собственное отражение смотреть тошно бывает — мертвецки серая физиономия, которую «оживляют» только синяки под глазами. А сейчас — глаза искрятся, кожа сияет, как будто внутри розовая лампочка горит. Хмыкнув, Арина щелкнула свое отражение по носу. Хватит любоваться! Или раньше не знала, что симпатичная? И далеко не все молодые люди — гадкие серые волки… Вчерашнее неожиданное столкновение с Виталиком оставило неприятный осадок, но не все же такие, как бывший супруг! Встречаются и очень даже… не гадкие. Давно пора было уделить внимание и время личной жизни. Собственной, а не подследственных.

После развода она не подпускала к себе никого. Не столько из страха не подпускала — из почти уверенности: стоит хоть чуть-чуть расслабиться, и он — кем бы этот он ни был — непременно сделает ей больно. Даже странно, что вчерашнее явление бывшего не отозвалось внутри привычным уколом. Неприятно, но пустяки. Странно и здорово. Ну, Виталик, ну подумаешь — было и прошло. Прошло! Можно не напрягаться! Потому что расслабиться, по правде говоря, хотелось, так хотелось… Вот дурочка, право слово, усмехалось сейчас зеркало. И прошлое — прошло, и гадкие и самовлюбленные — не все. Не все, не все, не все!

Да и подпускать близко совсем не обязательно. Обозначить сразу границы — вот как вчера, когда интим интимом, а спать она поехала домой, даже не подумав, что у родного подъезда может дожидаться Виталик. Хотя даже если бы и подумала. Не в его привычках вести полноценную осаду: поджидать, следить, стоять под балконом и устраивать прочие романтические глупости в этом духе. Вот и радуйся, строго сказала она сама себе: тебе ли не знать, как легко в сознании «романтических» мальчиков объект воздыханий превращается в объект преследования, мало, что ли, таких дел — то окна несговорчивой пассии побьют, то дверь испоганят, а то и кислотой плеснуть могут. Радуйся, что Виталик настолько самого себя обожает, что убежден: у всех «несговорчивых» просто плохой вкус. Конечно, есть риск, что, навещая родителей, он еще не один раз постарается «навестить» и ее — просто чтоб наговорить очередных гадостей в духе «женщины по определению безмозглые создания, но истинный мужчина стоически это терпит». Но полномасштабная осада — нет, это не про него. Так что правильно она вчера — то есть уже сегодня по сути — досыпать домой вернулась. Как шутил кто-то из однокурсников, «я хочу спать… а потом спать один». Так и надо. И приятно, и безопасно. Личная жизнь — во всех своих проявлениях — полезна для здоровья, можно собственными глазами убедиться. И если судьба подсунула симпатичного персонажа, что ж шарахаться. Пусть будет.