Темная вода. Книга 2. Рожденная водой - Рейчел Уорд

– У всех резко подскочила температура. Некоторым еще и трудно дышать. Я подозреваю легионеллу.

– Это еще что такое?

– Потом объясню. Надо вызвать такси.

В такси мама не спускает с меня глаз, мое самочувствие не изменилось. Жарко, да. Но жарко сейчас всем.

– Мам, ты обещала рассказать про легионеллу.

– Это бактерия. Она способна очень сильно попортить человеку жизнь.

– Даже убить?

– Иногда, – после секундной паузы отвечает мама. – Но это касается стариков и людей со слабым здоровьем. Смертельные случаи среди заболевших подростков крайне редки.

– Но они все-таки есть?

– Доли процента.

– А как люди заражаются?

– Через воду, – отвечает отец. – Достаточно капельки, нескольких брызг.

Меня начинает мутить.

– Мама, это правда?

– Да. Легионелла обитает в водоемах и резервуарах, в системах кондиционирования воздуха и в аналогичных местах.

– И в плавательных бассейнах?

– Там регулярно проверяют состояние воды. Берут пробы. Риск вроде бы сведен к минимуму, хотя… Легионелла может прятаться в душевых. И в кондиционерах.

– Но если вся команда…

– Кроме тебя. Ты же нормально себя чувствуешь?

– Да.

– Я все время пытаюсь понять, почему эта пакость не затронула тебя?

Наверное, меня спасло то, что после заплыва я не пошла в душ. И не плавала с другими девочками. А у них все было как обычно: тренировка, душ.

– В последний раз я не ходила в душ. Может, это меня уберегло?

Мама достает мобильник и звонит в больницу, пересказывает дежурному врачу мои слова.

– Эпидемиологическая служба проверит воду. Это их прямая обязанность. На время проверок они, скорее всего, закроют бассейн.

– Закроют бассейн?

– Да, Ник. Массовое заболевание – слишком серьезный инцидент, чтобы рисковать здоровьем других. Понимаю, тебе тяжело это слышать…

– Нет, мама. Не тяжело. Я как раз собиралась вам сказать, что хочу… немного отдохнуть от плавания.

– Ты серьезно? – удивляется отец.

– Да. Наверное, я действительно перенапряглась.

Отец обнимает меня за плечи. Только бы он сейчас ничего не говорил. Не высказывал бурной радости вслух. Отец молчит. Я кладу голову ему на плечо и еду так до самого дома.

Дверь ванной открывается не сразу, налегаю на ручку, поворачиваю, толкаю, и только тогда она распахивается. Меня встречает мамин вопль:

– Нет!

Она сидит на бортике ванны, совершенно голая.

Я не впервые вижу мать голой. Точнее, видела в детстве. Сейчас же мы обе в шоке. Это, конечно, нелепо. Могут ли две женщины стесняться своей наготы? Я не помню, чтобы у мамы были предрассудки на данный счет. Но сейчас ей почему-то стыдно.

– Мама, извини, пожалуйста, – бормочу я и уже собираюсь выйти из ванной.

Но тут до меня доходит вся странность ситуации.

– Мам. А что ты делаешь?

– Я?… Я моюсь.

– Как? Без воды?

Ванна пуста. Душ не включен. В руках у мамы влажная гигиеническая салфетка. Я застала ее за обтиранием подмышек. Мытьем это никак не назовешь.

– Мы с тобой потом поговорим, хорошо? Я приду к тебе в комнату. А сейчас, пожалуйста, оставь меня.

Я выхожу, закрываю дверь. У меня вдруг тоже возникает яростное желание счистить с себя не только пот, но и ощущение чего-то постыдного. Как будто я увидела то, что не предназначалось для моих глаз. Иду к себе, сажусь на кровать. Через несколько минут заходит мама. На ней тонкий летний халат, подвязанный кушаком.

– Ник, в следующий раз обязательно стучись, – просит она.

– Я думала, там пусто. Что же ты не закрылась на защелку?

– Я закрывалась… Кажется. Наверное, защелка сломалась. Плохо держит.

– Извини. Я же не специально. Конечно, нужно было постучаться.

– Ладно. Проехали.

Сидим молча. Между нашими словами и реальностью – пропасть.

– Так ты… – начинаю я, хотя на языке вертится совсем другой вопрос: «Мама, что за странные ритуалы?»

– Я… я не решилась наполнить ванну.

– И принять душ тоже?

– Да.

– И ты не могла налить воды и помыться с мылом?

– При жаре влажные салфетки помогают лучше воды.

– Или… или ты так же боишься воды, как отец?

Мама смотрит на меня испуганно, потом отводит взгляд. Глядит куда угодно: влево, вправо, вниз, но только не в глаза. Затем теребит свое ухо.

– Мам, не нужно больше врать. Ты сама учила меня, что лучше всего говорить правду. Вот и скажи мне сейчас правду. Ты боишься воды?

Она закрывает глаза. Глубоко дышит.

– Да. Боюсь. И не хочу, чтобы твой отец узнал. Он и так на грани срыва. Я пытаюсь его отвлекать, успокаивать. А если он поймет, что я тоже…

Это все из-за Роба. Не воды они боятся, а того, что Роб умеет делать с водой. Но никто из них не решается называть его имя. Может, пора признаться, что и это мне известно?

– А в чем причина? Почему вы оба так боитесь? И чего вы боитесь?

– Давно, еще до твоего рождения, вода дважды чуть не погубила меня.

– Озеро. Я видела в Интернете старые статьи.

– Да, озеро. И наводнение. Оно разрушило дедушкин дом, а я в тот момент была внутри.

– Ты мне об этом не рассказывала. Наверное, я еще очень многого не знаю.

– Для меня это уже далекие события. А для тебя и вовсе история.

– И все равно я не понимаю. Сколько я помню, ты никогда не боялась воды. Да?

– И да и нет. Есть ужасы, которые не забываются, остаются с тобой, сколько бы лет ни прошло.

– Но, мама, я же помню, как ты любила мыться. Приходила с работы и сразу вставала под душ. И никогда не обтиралась влажными салфетками вместо того, чтобы принять ванну. Мы с тобой вместе купались. Помнишь? Когда я была маленькая…

Ее глаза полны сомнения. Чувствую: она решает, сказать ли мне правду или снова увильнуть.

– Ты боишься не воды. Зла, обитающего в ней. Я угадала? Вы с отцом оба его боитесь.

Мама кусает нижнюю губу.

– Я вполне это допускаю, – признает она. – Нам всем нужно быть осторожными. Тебе, мне, папе. Ник, если ты вдруг увидишь в воде… что-то… или кого-то, кого там не должно быть, обязательно скажи мне. Мне, а не отцу.