Глинтвейн для Снежной королевы - Нина Васина

Женщина спала и не слышала.

Его нашли только через полчаса после прибытия опергруппы. Было много шума, дверь так и осталась открытой, а Старик крепко спал, вытянув ноги и привалившись спиной к креслу со спящей женщиной.

– Вот, – смущенно объяснял он четырем мужикам из убойного отдела, молча обступившим кресло, – притулился к чужому сну, да и…

– Сорок одна минута, не больше! – разогнал тишину возле спящей женщины забежавший в квартиру Гоша. – Вы – супер! Сорок две, ну – три от силы. Это рекорд! Понимаете, – начал он объяснять, – я засек время, но отвлекся, когда был занят с гантелей…

– Лихо у вас кадры подбирают в страховке, – уважительно заметил самый старший из четверки.

– Анализ окружающей среды и обстоятельств в поисках пропавшего человека – первое дело. – Старик вытащил из кармана и протянул ему диктофон. – Это чтобы потом на протокол не приходить. Подпись сами за меня черкнете.

– Черкну, – кивнул старший, тронул Старика за плечо и увел своих сослуживцев. Старик отметил, что двое их них выходили, обходя по краю ковер. Таких людей Старик в сыске уважал.

– А второе? – спросил Гоша, присев перед Стариком на корточки. – Что после анализа среды и обстоятельств?

– А второе – у каждого по уму и интуиции. У меня, к примеру, рабочая установка такая – пропавший уже мертв. Мои ребята в отделе знали эту установку и никогда при мне родственников не успокаивали, что человек жив и найдется. Начиная поиски пропавшего человека, я всегда искал труп.

– А если находили человека живым? – оторопев, спросил Гоша. – Что тогда?

– Что-что… – пожал плечами Старик. – Радовался!

Женщина в кресле зашевелилась, Самойлов приложил палец к губам.

– Пусть поспит. Пока спит, ничего не знает. Ну что, поедем в отдел? Миссия, так сказать, выполнена. – Самойлов с трудом поднялся, не без помощи Гоши.

– Еще как выполнена! – Гоша убедился, что Старик вполне стоит на ногах, и осмотрел его с гордостью и восхищением.

– Что это ты радуешься? Что мы имеем в ходе проведенной сегодня операции по выяснению обстоятельств исчезновения застрахованного на большую сумму гражданина?

– Так это… – задумался Гоша, – имеем труп этого самого гражданина.

– Правильно! И наличие трупа для нашей фирмы означает выплату весьма внушительной страховки. Еще есть неприятные ощущения? Покрышки, к примеру, на балконе убийцы?

– Ну, покрышки… – пожал плечами Гоша.

– Не «ну покрышки», а покрышки от самосвала. Что из этого следует? Даю тебе сорок секунд на обдумывание.

Гоша ответил сразу:

– А может, он водитель самосвала, вот и притащил их к себе…

– Лучше бы ты использовал эти сорок секунд с пользой, полистал протоколы, – остановил его Самойлов. – Там место работы гражданина Башлыкова указано. Охранник. Не водитель, а охранник! И не в транспортной конторе, а в юридической фирме. Мое неприятное ощущение от сегодняшней работы – это большое желание помыться. Поскольку мне кажется, что Башлыков использовал эти самые покрышки уже не в первый раз.

Самойлов прошелся по квартире, нашел в спальне плед и укрыл им женщину в кресле.

– Хочешь быть первым, кого она увидит, проснувшись? Хочешь рассказать этой несчастной, где мы нашли ее родных? – спросил он после этого крепко о чем-то задумавшегося Гошу и направился к выходу.

Гоша бросился следом.

– Прохор Аверьянович, – спросил он шепотом у лифта, – вы думаете, он эти покрышки именно для такого дела и приобрел? Он что – серийный маньяк?

– И педофил, – поставил точку в этом расследовании Самойлов.

– А мы не скажем о ваших предположениях, насчет покрышек, бригаде из отдела убийств? – нервничал Гоша в лифте, спускаясь.

– Там тоже не дураки работают.

– Да, но… – не мог успокоиться Гоша.

– Вот и позвони им завтра. Мол, появилась у тебя такая версия – уж не серийный ли педофил живет на десятом этаже, нет ли кого похожего в розыске? Глядишь, найдешь себе работу поинтересней.

– Работу? – не понял Гоша.

– Вместо того чтобы лазать по крышам и измерять остов свалившейся на бабушку сосульки или подстерегать хозяев кусачих собак в подворотнях, будешь каждый день трупы осматривать, изучать траекторию разбрызгивания крови.

После этого замечания Самойлов в блаженной тишине был доставлен напарником на новенькой «Ауди» к подъезду собственного дома.

– Ну хоть про сорок три минуты я могу рассказать нашим в отделе? – спросил Гоша напоследок.

– Коллега, – проникновенно обратился к нему Самойлов, – в вашем рассказе основным должно быть что? Точность! А вы, если я не ошибаюсь, нарушили точный отсчет времени упражнением с гантелью.

В квартире Самойлов почувствовал, насколько он устал. В такие минуты прихода домой с непосильным грузом чужого горя и собственного физического изнеможения он, стоя в темном коридоре, первым делом радовался, что у него нет никого, кто мог бы потребовать к себе хоть капельку участия. Нет родственника, никакого четвероногого, нет потешного грызуна, нет птички в клетке, да что там птички! – в моменты особого утомления он поздравлял сам себя постоянной фразой: «У тебя нет даже черепахи, старикан!»

Ощущение удобства от одиночества продолжалось и после ванны, когда Старик отправился в постель голый.

Он заснул почти мгновенно.

Самойлова разбудил телефон. Было совсем темно. Вначале Старик нащупал включатель лампы, потом посмотрел на часы – половина второго. В такое время ему давно уже никто не звонил. Он снял трубку.

– Надеюсь, я вас не разбудил? – спросил в трубку Гоша Капелюх.

– В половине второго ночи подобная банальность приобретает некоторый оттенок хамства, – заметил Самойлов.

– Я хотел спросить, почему он хранил это на балконе? – не обременяя себя извинениями, перешел к делу Гоша. – Прошло больше недели, почему он не избавился от тел?

– По ночам уже довольно холодно. Дня три назад были заморозки до минус пяти. Дом был взят под наблюдение. Маньяки, Гоша, самые неприятные из убийц, потому что имеют свою логику и приобретенный с каждым новым убийством собственный опыт по уничтожению улик. Это все?

– Все, – сказал Гоша и положил трубку.

Старик так удивился его переживаниям, что окончательно проснулся и захотел поесть. Он нагрузил поднос едой, устроился перед телевизором и «листал» спутниковые каналы, пока проснувшееся вместе с голодом ощущение тревоги и щемящей жалости к пьяной женщине не превратилось в раздражение самим собой. Тогда Старик стал прислушиваться к диалогам и кое-как вникать в смысл выбранного им фильма, отчего наконец расслабился и уснул на диване.