Хранитель забытых вещей - Рут Хоган

Они пекли пирожки, и теперь кухня была вся в муке и сахарной пудре. Лора пошла за Солнышком, которая в кухне от волнения скакала с одной ноги на другую, пока Лора доставала пирожки из духовки.

– Пахнут они замечательно, – сказала она, и Солнышко покраснела от удовольствия.

– Как раз вовремя, – сказал Фредди, войдя через заднюю дверь вместе с сильным порывом ледяного ветра. – Время для приятной чашечки чая и еще более приятных пирожков.

Сидя за столом, попивая чай и дуя на все еще горячий пирожок, Фредди задумчиво посмотрел на Лору.

– Что стряслось? – спросил он.

– Ничего. – Ответ был рефлекторным.

Фредди вскинул брови. Солнышко запихнула в рот последний кусочек пирожка и, не прожевав, сказала:

– Это ложь.

Фредди рассмеялся.

– Ну, ноль очков за тактичность, но десять из десяти за честность.

Они оба выжидающе посмотрели на Лору. Она им рассказала. О комоде, о музыке и даже о тени в розарии. Солнышко все это не удивляло.

– Это просто дама, – сказала она так, будто это был очевидный факт.

– Что за дама? – спросил Фредди, не сводя глаз с Лоры.

– Свадебная жена святого Энтони. Дама Цветов. – Она потянулась за очередным пирожком и бросила его под стол – для Морковки.

Фредди ей подмигнул и одними губами произнес:

– Я все видел.

Солнышко улыбнулась.

– Но почему она все еще здесь? Энтони же больше тут нет. – Лора удивила саму себя, приняв идею настолько серьезно, чтобы такое спросить.

– Да. Почему она до сих пор безобразничает и лишает нас покоя? Ведь ты им такую прекрасную свадьбу устроила!

Лора не имела понятия, шутит Фредди или нет.

Солнышко пожала плечами:

– Она расстроена.

Несмотря на то что Лора в это не особо верила, в ее животе что-то перевернулось, как в лотерейном барабане.

Рождественский день с утра был солнечным и ярким, и, пока Лора прогуливалась с Морковкой по саду, ее настроение улучшалось. Сочельник прошел без приключений, и она даже была в местной церквушке на всенощной. Она кое-что поведала Богу, и, возможно, это помогло. Лора с Богом не слишком часто общалась, и тем не менее он был в ее рождественском списке.

Солнышко, ее мама и папа прибыли ровно в двенадцать.

– Солнышко была готова с восьми часов, – сказала ее мама Лоре, когда та помогала ей снять пальто. – Она бы пришла сюда еще до завтрака, если бы мы ей разрешили.

Лора представила их Фредди:

– Это Стелла и Стэн.

– Мы называем себя «СС[36]», – усмехнулась Стелла. – Очень мило с вашей стороны было пригласить нас.

Стэн улыбнулся и протянул Лоре пуансетию и бутылку розового игристого вина.

– Что может быть лучше розового шампанского на Рождество? – сказала Стелла, поправляя платье и проверяя, в порядке ли прическа, перед зеркалом в вестибюле.

Когда Солнышко с гордостью проводила экскурсию по дому, Стелла и Стэн охали и ахали. В кухне Фредди взбивал соус, поливал жаркое подливкой, прокалывал варящуюся брюссельскую капусту и пил «Водкатини»[37]. И иногда бросал украдкой взгляд на Лору. Несколько раз их глаза встречались, и он не отводил взгляда. Лора ощущала, как внутри разливается тепло. Он настоял на том, чтобы помочь ей приготовить обед, дабы показать, насколько благодарен ей за приглашение. Он поднял бокал за Лору.

– Если они «СС», то я агент 007.

Рождественский обед был великолепен, как Лора и рассчитывала. В сказочной обстановке, создаваемой серебряным, белым и сверкающим, они слишком много ели и пили, стреляли хлопушками-конфетами и рассказывали анекдоты. Морковка расположился под столом, принимая лакомые кусочки из всех рук, тянувшихся к нему. Лора узнала, что Стелла – член книжного клуба и танцует фламенко, а Стэн увлекается дартсом и даже в составе команды местного паба участвует в соревнованиях.

На данный момент они занимали второе место в лиге, и им предстояло сыграть еще три матча, так что они рассчитывали на первенство. Но самым большим увлечением Стэна была музыка. К огромному удовольствию Фредди, их вкусы, весьма разнообразные, совпадали. Им нравились и Дэвид Боуи, и Арт Пеппер, и «The Proclaimers», и Этта Джеймс. Теперь было понятно, откуда у Солнышка такая любовь к музыке и танцам.

Пока Лора, Солнышко и Стелла убирали со стола, а затем занялись разбомбленным участком, который когда-то был кухней, Фредди и Стэн развалились в креслах, напоминая парочку осевших суфле.

– Это был лучший рождественский обед за последние несколько лет, – сказал Стэн, любовно поглаживая живот. – Только не говори этого хозяйке, – добавил он, подмигнув Фредди.

Морковка наконец-то вылез из-под стола и теперь, довольный, спал рядом с Фредди. Фредди налил Стэну виски.

– Ну и каково это – быть машинистом поезда? Так же круто, как и звучит? Мечта каждого школьника?

Стэн размешал янтарную жидкость в стакане и, понюхав ее, одобрительно покивал.

– По большей части – да, – ответил он. – Иногда я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Но я практически завязал с этим, не успев по-настоящему начать.

Он отпил виски, в кои-то веки вспоминая о том, о чем старался забыть.

– Я тогда ездил без сопровождения, всего пару недель. Был последний рейс в тот день; на улице было темно и холодно, и я с нетерпением ждал конца рейса, чтобы отправиться домой ужинать. Я ее не видел, пока ее не ударила кабина. После этого смотреть было практически не на что.

Он сделал глоток виски, теперь большой.

– Об этом написали в местной газете. Она была больна – так было сказано в заметке. Проблемы с нервной системой. Было холодно, она стояла и ждала. Ждала мой поезд. Это ужасно. У нее был ребенок, девочка. Бедное маленькое существо. Ее фото напечатали в газете.

Фредди покачал головой и присвистнул.

– Господи, Стэн, мне так жаль!

Стэн осушил стакан и с глухим стуком поставил его на стол.

– Это все виски, – сказал он. – Я от него становлюсь сентиментальным. Это давно было. Слава богу, Стелла привела меня в чувство и убедила снова сесть за руль: я ведь не мог даже машину водить. – Они какое-то время молчали, а потом Стэн добавил: – Но Солнышку ни слова. Я ей никогда не рассказывал.