Вендари. Книга третья - Виталий Вавикин

Это было время, когда природа только создавала человека, вылепляя его из более древнего, изжившего себя вида. Вендари – хищники – жили ночью. Людям был представлен день. Хотя это и не были еще настоящие люди. Пройдет не одно тысячелетие, прежде чем их дневной образ жизни разрушит связь с миром теней, с энергией мироздания, которая до сих пор питает вендари, дарит им силу и безграничную власть.

Ясмин видела, как начинается рассвет. Обрывки тьмы, собравшиеся возле кособокого, неловко собранного из деревьев дома ищут спасения в тени. Но спасения нет. Дети ночи вспыхивают, превращаются в прах. Закончилась еще одна ночь. Начинался еще один день. Новые люди, которых создал вирус, изменив более древних созданий, жили тысячелетиями. Да, у них уже не было вечности, но и ценить время они еще не научились. Они были лишь наброском природы, каркасом человечества. Изменится еще многое. Ясмин увидела мужчину и женщину – родителей Клодиу. Как и большинство других древних созданий, они подверглись воздействию вируса, превратившись из хищников в жертв. Теперь сородичи охотились на них, питались ими. Теперь невозможно было принять бой. Оставалось лишь бегство. Все дальше и дальше, в глубь неосвоенных земель.

Мужчина и женщина огляделись, прислушались, долго и настороженно выжидали, затем позвали детей – пара мальчиков, в одном из которых Ясмин узнала Клодиу. Он был юн, но сходство уже угадывалось. Его младший брат следовал за ним, словно хвостик, в то время как сам Клодиу вертелся возле отца, собиравшегося на охоту. Все еще хищники. Ясмин видела процесс охоты – быстрые, ловкие. Те, кому надлежало стать людьми, еще и не думали о растительном мире. Пройдут годы, сменятся поколения, тела утратят свою пластичность и скорость. Люди соберутся в группы, чувствуя защищенность в сплоченности… К тому времени они уже не смогут догнать косулю, не смогут спугнуть хищника своим приближением. Они станут слабыми. И самые слабые начнут потреблять в пищу фрукты. Сначала это будут старики и нищие скитальцы. Но природа позволит им перестроиться, решив, что еще не закончила свое творение, свою финальную картину человека.

Ясмин знала, что все это будет – видела в воспоминаниях Клодиу – полукровки из ее времени. Но тот мальчишка, тот маленький Клодиу… Нет, он не знал ничего, не думал. Для него была только охота с отцом, да яркое солнце, обещавшее защиту от древних предков, охотившихся за кровью слабых сородичей. Ясмин чувствовала этот страх. Чувствовала так же, как и голод, когда в лесной чаще отец маленького Клодиу заметил других измененных вирусом существ. Животные отошли на второй план. Охота обещала выйти на новый уровень. Голод. Клодиу чувствовал его. Отец Клодиу и младший брат чувствовали его. И голод чувствовали встретившиеся им полукровки. Страх смерти ничего не значил. Голод был абсолютным. Отец Клодиу выбрался из убежища и вступил в схватку с чужаками. Дрался и Клодиу. Метаморфозы меняли их тела, превращали в идеальные машины смерти. И ни намека на человечность. Особенно после, во время трапезы.

Ясмин не хотела смотреть на это, но чувства и мысли Клодиу держали ее, заставляя переживать процесс, пропускать сквозь себя. И не было здесь семьи, лишь только хищники – дикие, голодные, неспособные насытиться. Отец рычал и кусал сына, старший брат готов был вцепиться в горло младшему. Ясмин слышала, как чавкает эта дикая семья, а где-то вокруг поют птицы. Она пыталась отключиться, пыталась справиться с тошнотой и отвращением, не понимая, почему воспоминание держит ее, пока не услышала вопль отца Клодиу. Небо уже начинало темнеть. Ожившие тени подбирались к останкам, обещая превратить их в пыль, в ничто, вернув рассудок маленькому Клодиу и его семье…

Но что-то было не так. Этот дикий вопль отца семейства. Что это? Отец Клодиу отшвырнул старшего сына в сторону и упал возле бездыханного тела младшего. Горло его было разорвано, кровь выпита. В пылу пиршества маленький Клодиу и не заметил, как совершил это убийство. Его отец тщетно пытался отогнать рожденных мраком стервятников, теней, желавших забрать его младшего сына. И тени подчинились. Да. Они еще подчинялись этому изменившемуся древнему виду. Отец взял младшего сына на руки и поплелся домой. Клодиу шел следом. Мать увидела мертвого сына и закричала еще пронзительнее, чем кричал отец. Ясмин чувствовала, что хочет закричать и Клодиу. Отчаянно хочет, но что-то сдерживает его, душит. Он просто стоит в стороне и ждет, пока родители не закончат оплакивать его брата. Потом даст волю горю и он. Но потом не случится. В эту ночь безутешные родители изгонят своего единственного сына. И Ясмин почувствует, что их гнев будет понятен Клодиу. Он и сам хотел сбежать. Сбежать, чтобы не вспоминать о том, что убил брата…

О том, куда пойдет, Клодиу не думал. Мальчик просто бежал, прорывался сквозь бесконечный лес. Он не думал о смерти, не думал, потому что не понимал, что смерть может забрать его боль. В те моменты единственным спасением казалось бегство. И он бежал. Бежал сквозь ночь, но и когда наступило утро, он не остановился. Искали ли его родители? Жалели ли о принятом решении? Клодиу уже никогда не узнает об этом. Он выживет, вырастет и заставит себя забыть о трагедии детства. Правда, полноценного охотника из него уже никогда не получится. Каждое убийство станет вызывать боль забитых глубоко внутрь себя воспоминаний. И неважно, кем будет питаться Клодиу. Будь то животное или сородич – кровь будет рождать боль, отчаяние. Но после убийства сородича голод дольше не будет возвращаться. Поэтому Клодиу и откажется от крови животных, сведя тем самым все старания природы перестроить его к нулю. Он не станет древним, но и не станет человеком, хоть с годами древние, которых обойдет стороной вирус, и начнут считать его своим. С годами он и сам начнет считать себя древним, возвращаясь к корням полукровки лишь после кормежки, когда чувство вины будет становиться невыносимым…

– О! – только и смогла сказать Ясмин, когда воспоминания Клодиу отпустили ее.

Она стояла опустив голову и не решалась заглянуть полукровке в глаза.

– Что там? – растерянно спросил он. – Что ты увидела?

– Ты не знаешь?

– Нет. Я боялся причинить тебе вред, твоему сознанию. Хоть ты и сверхчеловек, но кто знает… Хотя ты заглядывала в мысли Гэврила… – Клодиу замолчал, чувствуя недоброе. – Ты увидела что-то плохое, да?

– Нет.

– Но у тебя такой вид… – он попытался заглянуть ей в мысли, но Ясмин закрылась.

– Я не увидела ничего плохого, – сказала она, хотя сейчас, прожив часть жизни этого древнего существа, она и сама уже уверенно не могла сказать, что считать плохим, а что нет.

– Не нужно было мне пускать тебя в свои воспоминания. Мы, вендари, – убийцы. Люди не смогут понять нас. Да я и сам не понимаю нас. Единственное наше оправдание – это то, что мы не стали такими. Такими нас сделала природа.

Ясмин не знала, что сказать, понимая, что если бы мог, то Клодиу попросил у нее прощение за всех вендари, вот только… он сам не был вендари. Полукровка. Всего лишь полукровка. Но если сказать ему об этом, если заставить его вспомнить, то легче от этого никому не станет. «Если он хочет быть древним, если хочет обвинять себя во всех грехах этих монстров, то пусть будет так», – решила для себя Ясмин, впервые понимая привязанность Рады к этому старому, страдающему существу. Знала ли Рада об истинной природе Клодиу? Хотела ли она знать об этой природе? А другие слуги? Те, что были до Рады? Тогда, в Египте. Как их звали?