Сердце женщины - Рэчел Линдсей

– Если ты сейчас же не уберешься с дороги, я снова тебя ударю. – Она замолотила по нему крепко сжатыми кулачками. – Отпусти меня! Я не хочу тебя больше видеть. Я тебя ненавижу!

Неожиданно его гнев прошел. В глазах больше не сверкали молнии, а губы, секунду назад сжатые в узкую полоску, улыбались неожиданно нежно.

– Прости меня, Люси. Я не имел права так говорить. Ты простишь меня?

Она ничего не ответила, и он наклонился, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Посмотри на меня, Люси, я хочу видеть твои глаза.

Густой занавес ее ресниц взметнулся вверх, и он погрузился в фиалковую глубину.

– Прости меня, – снова попросил он. – Когда я увидел тебя в объятиях Мюррея, то просто обезумел от ревности. Не выношу, когда к тебе прикасается другой мужчина. Ты – моя.

– Да, – ответила она еле слышно, – я – твоя. Твоя невеста, а скоро стану твоей женой. Тебе этого должно быть достаточно, чтобы не испытывать ревности.

Он недоуменно сдвинул брови, но затем вдруг понял – слова показались ему такими знакомыми потому, что он сам произнес их каких-то полчаса назад. На сей раз на его лице читалось недоверие.

– Так ты сделала это нарочно! – воскликнул он. – Ты хотела показать мне, что я сказал глупость.

Интересно, что бы сказал Пол, узнай он, что у нее и в мыслях не было ничего подобного и что ее танец с Мюрреем был не чем иным, как проявлением ревности, над которой он так насмехался. Желание сказать правду боролось в ней с женской хитростью, и впервые в жизни хитрость победила. В конце концов, чтобы сделать такого человека, как Пол, счастливым до конца его дней, ей еще не раз придется воспользоваться этим оружием.

– И как это ты догадался, – мягко сказала она. С рычанием Пол склонил голову и прижался к ее груди:

– О, Люси, ну и идиот же я!

Его губы обжигали ей кожу, а она гладила его по волосам и жалела, что они не могут стоять так вечно.

– Нет, милый, ты не идиот, ты просто влюбленный мужчина, а я – влюбленная женщина.

– И мы оба ревнуем друг друга.

– Да, – согласилась она. – И всегда должны об этом помнить.

Он выпрямился и вздернул бровь, лицо его приняло обычное сардоническое выражение.

– Не думаю, что мне когда-нибудь удастся об этом забыть, Люси. Ты преподала мне жестокий урок.

Почти весь апрель Пол был очень занят, и хотя ему не удавалось приезжать в Чартерс каждый вечер, Люси была довольна уже тем, что он, по крайней мере, в Лондоне, а не на другом конце света.

По мере того как приближался день их свадьбы, она все больше времени тратила на подготовку приданого, и каждый раз, когда Пол приезжал в Чартерс среди недели, она на следующее утро уезжала вместе с ним в Лондон. От портного она выходила обычно после обеда и проводила оставшуюся часть дня, прогуливаясь по картинным галереям или бродя по магазинам на Риджент-стрит, а вечером возвращалась в Чартерс на поезде.

Когда она проделала это в первый раз, Пол даже не попытался скрыть свое недовольство и выговорил ей с необычной резкостью, что машина и шофер всегда в ее распоряжении.

– Я же не стеклянная, – возразила она. – И вполне в состоянии доехать на поезде.

– Как моя жена, ты должна…

– Я еще не твоя жена.

– Когда ты ею станешь, ты прекратишь эти глупости. Мой шофер целый день мается от безделья, дожидаясь, когда надо будет везти меня домой.

– Какой же ты сноб, – рассмеялась она. – Тебе даже в голову не приходит, что мне гораздо больше нравится смотреть на людей, слушать их болтовню, вместо того, чтобы в гордом одиночестве восседать в роскошном автомобиле, словно немощная старуха.

Пол выглядел озадаченным.

– Ну, если тебе это действительно так нравится, – медленно протянул он, – ты, конечно, можешь продолжать ездить на поезде. Я просто думал, что ты не хочешь ездить с Эдвардсом из-за своей дурацкой гордости.

– Гордость здесь ни при чем. Я ведь так люблю тебя.

Этот спор завершился так же, как и все их прежние споры. Он сгреб ее в объятия и поцеловал.

– Ты для меня загадка, – прошептал он. – Я проведу остаток жизни, пытаясь ее разгадать.

Она могла бы сказать то же самое в отношении него, но решила, что пусть уж лучше это будет ее маленькой тайной.

Время шло, и постепенно земля покрылась благоухающим ковром, сотканным из изумрудной травы и ярких цветов. Весна пришла рано в расположенный в уютной безветренной долине Чартерс, и Люси, наконец, увидела дом во всей его красе. С каждым днем она все больше и больше привязывалась к нему и с нетерпением ждала, когда под его крышей зазвучат детские голоса. Голоса ее с Полом детей.

Лишь мысли о Синди омрачали ее счастье. Пол по-прежнему не давал согласия на ее брак с Мюрреем, и Люси опасалась, что, если он не сделает этого в ближайшем времени, девушка попытается взять дело в свои руки. Хотя Мюррей, к ее большому удивлению, выглядел как никогда умиротворенным, так, что Люси даже подумала, уж не смирился ли он, наконец, с мыслью, что гораздо умнее спокойно дожидаться, пока Пол даст согласие, чем пускаться в бега. И правда, с того самого дня, как в Чартерсе был дан пасхальный бал, он вел себя просто идеально, и Люси ловила себя на том, что вновь подпала под его очарование. Может, у него и есть недостатки, но Синди с ним счастлива, и просто невозможно продолжать относиться к нему плохо.

Обаяние молодого человека не действовало лишь на хозяина дома. Иногда, смеясь над очередной остротой Мюррея, Люси замечала, как леденеет при этом взгляд Пола. То же холодное выражение появлялось на его лице и тогда, когда он заставал всю троицу умирающей от хохота над совершенно чудовищными комбинациями, выходившими у Мюррея на доске для скраббла. Интуитивно она чувствовала, что Полу неприятна та фамильярность, какую позволял себе молодой человек по отношению к ней; например, его привычка ерошить ей волосы или небрежно класть на плечо руку. Хотя с его стороны это были совершенно безобидные жесты, все же их трудно было объяснить человеку столь ранимому и замкнутому, каким был Пол.

В последнюю пятницу апреля Пол сообщил Люси, что на выходные в Чартерс приедет один американский антиквар с супругой.

– Ван Дорманы мои старые друзья, – объяснил он, – они проездом в Лондоне, возвращаются домой из Парижа. Уверен, они тебе понравятся. – И, заметив сомнение на се лице, добавил: – Они замечательные люди.

– Надеюсь, они не будут все время говорить об искусстве.

– Это будет зависеть от тебя, – сказал он, наклоняясь поцеловать ее на прощание. – Тебе, как хозяйке, придется вести беседу!

Она состроила ему рожицу, и он, смеясь, сбежал по ступеням.

Люси махала ему вслед, пока машина не скрылась из виду, а затем направилась в комнату для завтрака, чтобы сообщить тете Беатрис о приезде гостей.