Жена государственной важности - Ирина Градова

– Что, если ей надоело исполнять роль Пятницы при Робинзоне? Захотелось романтики, тайных свиданий…

– Ей же не двадцать лет было, помилуй!

– Тридцать два, да? Самый тот возраст, когда человек, устав от брака, сопряженного с кучей условностей, постоянно на виду и так далее, стремится к простым удовольствиям.

– Глупости! Почему ты говоришь так, словно уже доказано, что Анна изменяла Игорю?

– А разве нет?

– Ставрогин, зараза, ничего не говорит прямо. Он только задает вопросы, а на наши с шефом отвечает уклончиво или вовсе не отвечает.

– Тогда с чего ты решила, что у него и в самом деле что-то есть на Стрельникова? Вдруг он блефует?

– Как это?

– Ну, узнал он, что твой шеф нанимал детектива – и что дальше? Насколько много ему известно? Полагаю, если бы он и в самом деле что-то знал, то Стрельников давно бы уже сидел у него на допросе!

– Не забывай, что Игорь – министр иностранных дел как-никак: чтобы к нему подобраться, нужны железобетонные улики!

– Значит, таких улик нет?

– Не знаю.

– Что говорит сам Стрельников?

– Он отказывается со мной разговаривать на эту тему.

– Неужели?

Регина была удивлена. Ей казалось, что уж Веронике-то министр доверяет как самому себе! Выходит, даже с ней он не делится информацией, которая способна его похоронить – не означает ли это, что он виновен?

– Шеф говорит, что тебе он расскажет все, что знает, – продолжала между тем Вероника. – Ты сумеешь ему помочь? Журналистов пока удается держать подальше от него, но, кто знает, как долго это будет продолжаться? Необходимо найти того, кто убил Анну, и вывести Игоря из-под подозрения!

– Я – его адвокат, – напомнила Регина, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. – Позволь мне сделать мою работу, ладно?

Кабинет Стрельникова выглядел не совсем так, как она себе представляла: никакого пафоса, все строго, даже, пожалуй, аскетично. Немолодой секретарь, облаченный в строгий серый костюм, доложил об их прибытии, и Вероника легонько подтолкнула Регину к дверям кабинета министра. Адвокатесса чувствовала некоторую робость, ведь она впервые оказалась в столь серьезном правительственном учреждении! В зале суда она ощущала себя как рыба в воде, кем бы ни являлся ее противник или обвиняемый, однако сейчас ей казалось, что она школьница, которую вызвали на беседу к директору.

При виде вошедших женщин Стрельников поднялся из-за стола. Он выглядел ничуть не более взволнованным, чем в те разы, когда Регина с ним встречалась: все тот же холодный, оценивающий взгляд из-под очков в дорогой оправе, та же прямая спина, как у артиста балета, то же короткое, крепкое рукопожатие.

– Спасибо, Вероника, – обратился он к своей помощнице, – вы можете идти.

Регина и ее бывшая одноклассница удивленно переглянулись. Как, он выставляет Веронику? Однако ни одна из них перечить не решилась.

– Спасибо, что так быстро приехали, – сказал Стрельников, когда Вероника удалилась.

– Я же ваш адвокат, – пожала плечами Регина. – Это – моя работа.

– Я уважаю людей, которые так относятся к своим обязанностям, – кивнул министр и опустился на стул, одновременно указывая гостье на место рядом с собой. Она невольно скользнула взглядом по его рукам, которые Стрельников положил на стол перед собой. Они были загорелыми и худыми, с длинными пальцами. На безымянном тускло поблескивал тонкий золотой ободок – значит, он до сих пор носит обручальное кольцо, несмотря на статус вдовца. Во второй раз.

* * *

Устинья могла посвятить выходной более интересным вещам – к примеру, сходить в кино или, скажем, в музей, но она предпочла продолжить свое маленькое расследование. Ее возбуждала сама перспектива того, что ей могут открыться тайны Регины, которые начальница предпочла бы оставить при себе.

Адрес, по которому проживал Михаил Крымов, Устинья нашла без труда. Погода стояла отличная: дожди, кажется, устали проливаться и решили сделать перерыв. Светило солнце, и нежная листва на деревьях смотрелась особенно ярко, словно сойдя с полотен Левитана или Ладыгина. Обычная пятиэтажка явно недавно прошла капитальный ремонт и оттого выглядела презентабельно. Девушка огляделась. Насколько она сумела выяснить, Крымов не жил в своей бывшей квартире – значит, ломиться туда бесполезно. Оставался опрос соседей, но для этого требовался подходящий предлог. У Устиньи имелась наготове душещипательная история, и она искала объект, которому можно выложить ее в обмен на информацию. Подъезд в доме всего один, квартир всего двадцать шесть, то есть соседи наверняка неплохо друг друга знают…

Заметив на детской площадке пожилую даму, которая внимательно смотрела в ее сторону из-под стекол толстых очков, девушка засеменила туда.

– Простите, – произнесла Устинья, изобразив самую что ни на есть застенчивую улыбку, – вы в этом доме живете?

– А почему вы интересуетесь? – подозрительно спросила пожилая дама. Выглядела она колоритно – полная, но одетая с иголочки, очевидно, она отоваривалась в одном из магазинов для «больших людей», в которых, насколько известно Устинье, цены здорово кусались (создавалось впечатление, что вес человека растет прямо пропорционально его доходам – во всяком случае, видимо, так полагали владельцы этих магазинов). На голове у дамы ловко примостилась маленькая бордовая шляпка-таблетка, причем определенно не из дореволюционных запасов, а современная, с маленькой коричневой вуалькой, не закрывающей обзор. В руках, обтянутых сетчатыми митенками, незнакомка держала увесистую деревянную трость, увенчанную головой собаки, – судя по всему, чей-то дорогой подарок. Все это Устинья отметила, окинув даму одним-единственным взглядом с близкого расстояния. Она знала о своей способности подмечать детали и была в курсе, что это – одно из тех качеств, которые ценит в ней Регина. Что ж, она ее не подведет!

– Видите ли… могу я присесть?

Пожилая дама горделиво кивнула, но ее внезапно заблестевшие глаза выдали, что она заинтригована. Сидящая целыми днями на одной и той же скамейке, Ольга Борисовна Усольцева привыкла к тому, что в ее дворе почти ничего не происходит. Ну, иногда мальчишки шалили, порой ругались семейные пары, кто-то из соседей носился по округе в поисках потерявшейся собаки – и только. Незнакомые люди редко сюда забредали, а Ольга Борисовна, страдающая коксартрозом коленных суставов, не могла позволить себе слишком удаляться от этой самой скамейки и была вынуждена целыми днями созерцать один и тот же унылый скверик.

– Понимаете, – заговорщическим тоном продолжила Устинья, придвигаясь поближе к новой знакомой, – у меня есть сестра. Младшая. Ее Дашей зовут. Она студентка. Учится в университете на первом курсе. И Даша, она, знаете ли, глупая такая девчонка… В общем, она влюбилась в преподавателя.

Интерес в глазах Ольги Борисовны стал еще более заметен: она обожала любовные истории и, когда не сидела в скверике, смотрела бесконечные аргентинские или бразильские сериалы. Сын подключил ей спутниковую тарелку, и теперь она могла заниматься вторым своим любимым делом дни напролет. Ольга Борисовна так бы и делала, если бы не первое любимое дело – наблюдение за жильцами собственного дома.