Меч Тамерлана - Евгения Витальевна Кретова

словесной дуэлью. Темновит лениво пошевелился, повел плечом:

– Кто же должен объединить нас? Позволь угадаю… – Он криво усмехнулся: – Это сделаешь ты, мой брат…

– Ты говоришь так, будто видишь во мне алчущего власти. Это не так… Я готов передать бразды правления любому из вас.

– И даже мне? – усмехнулся Темновит, медленно поднявшись и упершись кулаками в золотистую поверхность стола-циферблата. Взгляд его жалил.

Велес выпрямился:

– А ты уверен, что готов выступить за каждого из нас? И если потребуется, пожертвовать своей жизнью?

Темновит рассмеялся; от его голоса разбуженные воробьи снова засуетились и взмыли под свод здания.

– Да куда уж мне… Геройствовать и жертвовать – это по твоей части… брат, – Темновит скривился. – Справедливости ради стоит сказать, что жертвуешь ты обычно не собой, а кем-то еще: своим братом или… собственной дочерью…

Он не успел договорить: его голос утонул в возмущенных возгласах, Родомир прикрикнул, чтобы остановить перебранку. Но громче всех, перекрывая всеобщий гвалт, прозвучал грозный голос самого Белеса:

– Да как ты смеешь?!

– Смею, – Темновит смотрел с холодной ненавистью. – Именно я и смею. Потому что, в отличие от всех присутствующих, знаю о тебе гораздо больше, чем ты говоришь…

– О чем это он? – зашептались вокруг.

– … например, о двух девочках, судьбу которых ты решил в одночасье… Одну из них звали Гореслава, ты еще помнишь о ней? А о другой…

– Замолчи! Ты не смеешь! – Велес побелел от гнева, а руки сами собой потянулись к мечу.

Родомир успел предостерегающе окликнуть его.

Темновит хмыкнул. Окинув взглядом притихших членов совета, проговорил:

– Вы можете отдать моему брату свои жизни и не получить ничего взамен. Более того, вам даже ничего не пообещают, чтобы подсластить вашу бесславную гибель. Родомир сказал правду: наш мир рухнул. Его больше нет. С этого момента каждый сам за себя. И, Морок призываю в свидетели, нет силы, способной изменить ход событий.

Темновит решительно развернулся и в полной тишине направился к выходу. Звук его тяжелых шагов поднимался к куполу. Плотная тень крыльями гигантской птицы скользила за ним по стенам. Велес, игнорируя десятки обращенных на себя глаз, наблюдал за братом – тот вышел не обернувшись. Дверь зала совета гулко ударилась о каменные плиты, отсекая все звуки, кроме дыхания собравшихся и настороженного биения сердец.

– О чем говорил Темновит? – поинтересовался Родомир. – О каких девочках он упомянул?

– Не знаю. Я думаю, что он бредил…

Велес стремительно вышел на крыльцо. Небо все еще серебрилось синевой наступающих сумерек; все стихии притихли, оказавшись предоставленными самим себе на время заседания. И только ветер, подвластный одному лишь Хаосу, продолжал трепать стяги и разгонять облака.

«Я проиграл», – признал Велес со всей отчетливостью.

Это было очевидно. Но что-то еще не отпускало его, мучило, жгло изнутри. Что-то, что он упустил. Только что? Он остановился на крыльце, пропуская вперед других членов совета. Кто-то кланялся ему, кто-то дотрагивался до плеча, прощаясь. Не в силах сдвинуться с места, Велес рассеянно кивал, вспоминая сегодняшний вечер. Слова Родомира, Лифана, фигуру Темновита, что уверенно, по-хозяйски двигалась между присутствовавшими. Брат по обыкновению был одет в черные брюки и военного покроя рубашку до колен, но… Сердце пропустило удар: на нем не было плаща, однако тень вилась за ним – широкая, летящая. В памяти всплыло последнее донесение Велидаря. Велес, прищурившись, смотрел прямо перед собой. «Неужели все так и есть?» – пораженный своим открытием, русский царь вцепился в поручень так, что дерево захрустело под пальцами.

Если так, то Катерину он отправил на верную смерть.

* * *

В ту ночь он так и не смог сомкнуть глаз, ходил в кабинете в Раграде из угла в угол, как загнанный медведь. Прислушивался к шелесту ветра за окном и поглядывал на разложенную поверх бумаг карту мира людей, опасаясь даже приблизиться к ней. Зачарованная, она должна показать ему, где сейчас находится дочь. Но Велес боялся не найти эту крохотную точку. Боялся, что уже опоздал.

Он просил ее выполнить то, что должен был сделать сам.

В дверь тихо постучали, а в следующее мгновение, не дожидаясь позволения войти, на пороге появилась Мирослава в мягком домашнем платье.

– Ты не спишь, – не спросила, а констатировала. – Как прошел совет?

Она уселась напротив, положила руки на колени и посмотрела на мужа: тот по-прежнему стоял, отвернувшись к окну. Она не стала его торопить, терпеливо ждала.

– Я не знаю, как тебе рассказать.

– Говори как есть. Начни с того, что с Катей и почему не отвечает Рауль Моисеевич.

Велес упрямо опустил голову:

– У него не осталось средств связи с нами.

В воцарившемся в кабинете молчании он слышал дыхание супруги. Она продолжала молчать – ждала ответа, не удовлетворившись полунамеками и полутонами. Велес развернулся к ней, посмотрел в глаза:

– Он отдал шкатулку Антону Ключевскому, чтобы тот смог вызвать Ярославу… Ты помнишь Антона?

Мирослава кивнула:

– Тот юноша, который едва не умер в руках Мары… Я ничего не понимаю, Велуша. Ты мне объясни получше…

Он вздохнул, прислонился спиной к круглому окну, почувствовав успокаивающую прохладу, шедшую от стекла:

– Катя и Данияр выполняют мое поручение, ищут Гореславу. Рауль Моисеевич запаниковал и отправил за ней Антона и Ярославу. Поэтому шкатулки у него нет, связь с ним сейчас прервана.

Мирослава долго молчала; Велес уже почти забыл о том, что она сидит напротив, углубился в свои мысли, прокручивая снова и снова слова Темновита, цепляясь за образ тени, что скользила за ним по стене: он допустил ошибку, думая, что на стороне Флавия – Темновит.

Потому что на стороне Флавия – сам Черный морок.

И выходило, что, отправив Катерину на поиски Гореславы, он отправил ее на верную смерть – она никогда не справится с исконной Тьмой.

– Ее надо отзывать, – пробормотал, забывшись.

Мирослава вскинула голову:

– О ком ты говоришь? О Кате?.. Я по-прежнему не знаю главного? – Она встала и, уперев ладони в стол, потребовала: – Говори!

Глава 12

Джинн, оборотень и демон

Милана снова и снова возвращалась к той исторической справке, оставленной свидетелями чумной эпидемии.

В интернете нашла ссылку на монографию, в которой упоминались эти сказания.

«Мифологическая основа данных суеверий понятна. В регионе, не знакомом с плодами цивилизации, практиковались древние обряды, а болезни отмаливались, – прочитала девочка в монографии. – Суеверия в такой обстановке переходили из уст в уста, всякий раз оживая, когда общество сталкивалось с новой неизвестной угрозой. Примечательно, что в разных селениях описания хоть и практически совпадают, но отличаются в мелочах.