Брачная ночь с горцем - Керриган Берн

Гэвин также пригнулся, он дышал глубоко и ровно, постоянно мысленно восклицая: «Элисон, Элисон, Элисон!»

Но что же с ним такое?! Ведь он едва ее знал. Черт, она даже ему не нравилась! И вообще, эта женщина – просто заноза в заднице.

И все же… Все же он и не подозревал, что способен так о ком-то тревожиться.

Но что же произошло в Эррадейле? Насколько ему известно, ни у Кэлибрида, ни у Локрина отродясь не было врагов. Россы и Маккензи также жили в мире и дружбе на протяжении многих поколений. Исключением стали лишь Хеймиш Маккензи и Джеймс Росс. Их с Элисон отцы.

Быть может, заварушку устроили диковатые обитатели Руарида? Год выдался нелегкий, и люди оттуда приходили к Лиаму, пытаясь наняться собирать урожай на его ячменные поля. Может, кто-то из них, оголодав, занялся браконьерством. А недоверие к незнакомцам и готовность стрелять, присущие Элисон Росс, при встрече с ними навлекли на нее беду.

Хотя… Может быть, у покойного Росса имелись враги, о которых он, Гэвин, не знает? Может, какой-нибудь сукин сын решил, что лучший способ отомстить – поджечь старый деревянный дом?

Гэвин невольно поморщился, словно нож под сердце пронзило его беспокойство о тайном богатстве, спрятанном в подвалах его замка. Инверторн куда больше и крепче дома в Эррадейле, да и выстроен замок не из дерева, а из камня… И все же сейчас он стоял будто на пороховой бочке.

Ох, теперь Гэвин не был уверен, что сделка с Грачом того стоила. Да, он получил целое состояние, но что с того? Ведь Эррадейл по-прежнему ему не принадлежал!

Целых две мили Гэвин убеждал себя, что его отчаянная, болезненно сосущая под ложечкой тревога относилась к Эррадейлу, а не к его хозяйке. Она же и сама с грубой прямотой сказала, – мол, если с ней что-нибудь случится, то никто больше не будет стоять у него на дороге.

Положим, постройки сгорят, но земля-то останется! Стадо в несколько сот голов он соберет заново. А потери от браконьеров легко восстановить за год-другой…

Почему же теперь, глухой ночью, рискуя свернуть себе шею, он стремглав мчится в Эррадейл?

Нет, нет! Вовсе не от тревоги за Элисон, хрупкую и бесстрашную, в груди горит, словно он проглотил раскаленный уголь. Вовсе не страшные мысли о ее судьбе поражают его словно тысяча дротиков…

«Ее волосы. Пышная грива… Что если они вспыхнули первыми?»

Он снова пришпорил Деметрия.

«Каллум и мама вроде бы слышали ружейные выстрелы… Но Элисон Росс не стреляет из ружья».

Тут Мак-Тайр окликнул его сзади, призывая замедлить скачку, но Гэвин его не слышал.

«Не успею! Если стреляли в нее, если она ранена, я не успею ее спасти», – мысленно твердил он раз за разом.

Не важно, убеждал он себя, это не важно. У него не было причин так тревожиться за Элисон Росс! По крайней мере, серьезных причин.

И все же он страшно тревожился. И молился о том, чтобы найти ее живой и невредимой.

Потому что он, Гэвин, не такой, как его отец или брат. Он не прокладывал себе путь с помощью насилия. Не разжигал родовую вражду, способную длиться столетиями. Не отнимал у маленькой девочки отца, чтобы завладеть его землями.

И он не… не может вынести даже мысли о том, что, возможно, Элисон сейчас истекала кровью. Или и того хуже.

Черт побери! Если бы упрямая девчонка приняла его предложение! Если бы осталась в Америке! Сейчас она была бы в безопасности, а он – в неведении, что такое «Элисон Росс»… кроме сочетания букв на бумаге.

Никогда еще он не встречал женщину, способную стрелять не хуже мужчин, а может, и получше. Никогда не подозревал, что ругательства в нежных женских устах звучат так забавно – и так возбуждающе. Не знал, что битва может окончиться поцелуем. И не знал, что так сладостно отдать и силу, и гордость за возможность снова ощутить себя живым…

Нигде еще Гэвин не встречал столько силы, столько радости, столько жизни, как в Элисон Росс.

А теперь…

И снова граф безжалостно пришпорил Деметрия. Даже при ясном свете дня и на полном скаку езды до Эррадейла – почти час. А сколько времени сейчас скакал он сквозь тьму, Гэвин не ведал. Быть может, несколько минут, быть может, вечность. Но эта бешеная скачка была прервана, когда перед ним показался всадник, несшийся ему навстречу – в Инверторн.

– Каллум! Каллум, это ты?

То был сиплый голос Локрина – Гэвин сразу его узнал. Однако в нем звучали нотки, каких он никогда прежде не слышал у старика – нотки, от которых сердце болезненно сжалось. Во мраке Гэвин с трудом различал очертания лошади, а на ней… кажется, двух всадников, тесно прижавшихся друг к другу.

Тут Локрин затараторил отрывисто и почти бессвязно, и в голосе его звучали страх и отчаяние.

– Сэм, помогите Сэм! Она без чувств. Я не смог удержать ее на лошади. Не знаю, может, это от холода, может, ее ранили, но она не приходит в себя! Они явились по наши души. Двое. Если бы не Сэм, нас бы сейчас здесь не было! Что за девушка – пристрелила обоих! А теперь не приходит в себя. Господи, а у Кэлибрида кишки наружу, и доктор за много миль отсюда, так что нам пришлось оставить ее там, и она…

– Что значит «не приходит в себя»?! – вскричал Гэвин. – Где она? Какого дьявола ты позволил с ней что-то сделать?!

– Лорд Торн?! – в изумлении воскликнул Локрин.

– Кишки у меня на месте, где им и положено быть, – послышался слабый голос Кэлибрида. – Кончай причитать, старый осел, и просто скажи ему, где Сэм.

В этот момент появился Каллум с фонарем, и теперь Гэвин смог хорошо разглядеть обоих всадников. Локрин сидел позади, одной рукой придерживая Кэлибрида, другой сжимая поводья. Лицо же бедняги Кэлибрида даже в золотистом свете фонаря поражало своей бледностью.

– Черт побери, кто такая Сэм?! – воскликнул Гэвин. – И где Элисон?

– В Америке ее прозвали Сэм, – пояснил Каллум, на взгляд Гэвина, как-то чересчур уж спокойно.

– Так где же она?! – взревел Гэвин. Из какого-то сырого давно заколоченного подвала – подвала, носящего имя Маккензи, – поднималась в нем убийственная ярость. – Как вы могли ее бросить?!

– Она недалеко, в какой-то полумиле отсюда, – тут же ответил Локрин. Темные старческие глаза его блестели влагой. – Возле поворота на Броллахан.

Громко выругавшись, Гэвин пришпорил Деметрия с такой силой, что конь стрелой рванулся вперед.

– Я не мог взять с собой обоих, поэтому поехал за помощью! – прокричал ему вслед Локрин. – Завернул ее в теплый плащ, и…

Дальнейшего Гэвин не слышал – слова старика рассеялись в морозном воздухе.

Дорогу Гэвин знал прекрасно и мог бы сосчитать шаги до поворота на Броллахан, даже будь он слеп, как его мать. Он знал каждую лужайку, каждое болотце по обочинам. Эта земля навечно запечатлелась у него в памяти, словно стала частью его самого.