Мы под запретом - Нана Фокс

поддаться его натиску, потому что сердце вновь пустилось в бешеный галоп, а разум затягивается томной дымкой.

Сдавленный рык, быстрый, жесткий поцелуй, и он отступает, подхватив небольшую дорожную сумку. Рывком открыв дверь, Саша предлагает мне первой пройти на выход. А я стою на месте и с удивлением взираю на поклажу в его руках.

— Белка, не тупи! — качает он головой. — Пара нижнего белья — все, что тебе там понадобится, — отвечает он на мой немой вопрос. — Все остальное купим на месте, — добавляет он и строго выдыхает: — Бегом на выход! Иначе точно останемся, — добавляет весомый аргумент, и я спешу покинуть квартиру.

В такси по дороге до аэропорта меня все же укачивает, и недосып вкупе с усталостью вновь наваливаются на меня. Саша приобнимает меня за плечи и позволяет использовать его плечо в качестве подушки.

В здание воздушной гавани я вхожу немного чумной и расфокусированной. Цепляюсь за крепкую руку Саши, боясь упасть и вообще потеряться. И видимо, мой сомнамбульский вид настораживает даму на стойке регистрации. Она внимательно смотрит на меня, затем — в паспорт и переводит недоверчивый взгляд на моего мужчину.

— Вы действительно летите по собственной воле? — задает она глупейший, на мой взгляд, вопрос.

Ехидно улыбаюсь, наклоняюсь и громко шепчу, кивая на Сашу: — Просто он мне всю ночь спать не давал. — Я почти жалуюсь, ловя ее немного завистливый взгляд.

Гордо выпрямляюсь, забирая документ, по-хозяйски укладываю свою ладонь на галантно предложенную мне руку и жмусь к Саше с довольной улыбкой кошки, слопавшей миску сметаны. В груди растекается приятное чувство единоличного обладания.

— Кир, — касаясь губами моего виска, улыбаясь, шутит Саша, — ты не Белка, ты — Лиса.

— Тоже рыжий пушной зверек, — пожимаю плечами я.

— Бесспорно!

— А еще маленький хомяк и сонный ленивиц, ласковая кошечка и…

— И вся моя, — прижимает крепче, — хамелеончик ты мой ситуационный!

Полтора часа в воздухе я провожу все в той же позе, что и в такси. Так уютно устроившись на мужском плече, дремлю под его нежный шепот, не улавливая ни слова, просто млея от интонации, и никакое экстрановейшее кресло с кучей всяких функций не заменит мне объятий моего Мистера Шоколадки.

Посадка, поездка в такси и даже заселение в номер проносятся на одном дыхании. Я только успеваю крутить головой, как отшельник, решивший вернуться в цивилизацию спустя полвека.

— Ты голодна? — интересуется Саша, опуская наш багаж на небольшой диванчик около входной двери, пока я исследую все закутки нашего шикарного номера. Даже в ванную комнату заглянула и отметила для себя наличие джакузи просто королевского размера.

— Не — а! — категорично машу головой. — Пошли гулять.

— Гулять чуть позже, малыш, — извиняется он, обнимая меня за талию. — Сейчас нас ждет небольшой шопинг.

Я хватаю его за руку и только что не подпрыгиваю от возбуждения, как ребенок в магазине игрушек. Стараюсь идти ровной походкой, не выдавая своего восторга и бурлящего ожидания. Спустя каких-то пятнадцать или двадцать минут неспешной прогулки по залитой солнцем улице Саша галантно открывает дверь в бутик вечерних и свадебных нарядов. Почему-то я робею и замедляю шаг, медленно вплывая в обитель красоты и модного экстаза и замирая в паре шагов от входа.

— Смелее, малыш, — подталкивает меня в глубь салона.

Навстречу нам тут же выходит миловидная девушка-консультант, приветствует нас и интересуется нашими пожеланиями. Я, словно онемев, смотрю на все это великолепие и лишь глубоко дышу, позволяя Саше самому все решать. Тем более, это его затея, вот пусть и решает все сам, а я буду наслаждаться.

— Давайте начнем с выбора вечернего платья, — предлагает он, и я делаю пару шагов в сторону одного из манекенов, облаченного в наряд цвета теплого шоколада.

— А затем выберем что-то из предложенного в том отделе, — продолжает командовать мой мужчина, а я окончательно теряю дар речи, проследив за взмахом его руки.

Взгляд теряется в обилии белого кружева, атласа и парчи, а сердце уходит куда-то в пятки, и горло сдавливает ком изумления.

— Белка, — окликает он меня, — тебе хватит часа, чтобы выбрать? — интересуется, присаживаясь на диванчик для посетителей.

Глава 22

*Александр*

Чувствую себя, по меньшей мере, волшебником, и душу переполняет чистый кайф от таких неподдельных ощущений. Как, оказывается, приятно делать такие вот сюрпризы любимому человеку!

Присаживаюсь на диванчик, пряча идиотскую улыбку, украшающую мою счастливую физиономию, за страницами глянцевого журнала.

— Саша, — слегка заикаясь, окликает меня Кира, — ты сейчас пошутил? — искренне удивляется она.

С трудом стираю с лица лучезарное выражение и, отложив журнал, заинтересованным взглядом окидываю Киру. Она стоит на том же месте, смотрит на меня, практически не моргая, а в глазах столько разнообразных эмоций, что хочется, поставив фотоаппарат в режим «миллион кадров в секунду», запечатлеть их все.

— Мало, да? — притворно изумляюсь я (ну да, когда это девушке хватало часа на выбор наряда, да еще и не одного!). — Не успеешь за час? — продолжаю по-доброму поддразнивать её, прекрасно понимая, что она сейчас интересуется вовсе не временем.

— Саш-ш-ш-ш, — шипит она и даже пытается казаться строгой, но легкий испуг во взгляде выдает ее волнение.

Без лишних раздумий возвращаю своему телу вертикальное положение и моментально сокращаю расстояние между нами. Одной рукой обнимаю Белку за талию, при этом крепко припечатывая ее тело к своему, другой подцепляю вздрагивающий подбородок, приподнимая любимое лицо, и наши взгляды встречаются.

— Сюрприз не удался? — тихо спрашиваю у нее. — Все отменяем и идем кутить в казино?

Она лишь нервно сглатывает и продолжает смотреть на меня — молча, еле дыша. Её сердечко стучит так быстро, как у перепуганной канарейки, отчего мое сердце сжимается и, пропустив удар, уходит вниз, к ее ногам. Все звуки вокруг исчезают, остаётся лишь чувственная мелодия сердцебиения и тихого дыхания.

— Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой, — шепчу я, касаясь губами ее лба. — Прости, что поступил вот так самонадеянно, но…

Маленькая теплая ладошка ложится на мои губы, прерывая покаянную речь. И я, затаив дыхание, жду малышкиного вердикта, подобно тому, как приговоренный к казни ждет чуда в день амнистии. Ее губ касается теплая, еле уловимая улыбка, и в глазах мерцают искры легкого бунтарства.

— Нас не одобрят, — с грустью вздыхает она.

А я, перехватив ее руку, целую каждый пальчик. Прижимаю раскрытую ладонь к своей груди, туда, где бьется мое сердце, и, глядя ей прямо в глаза, безапелляционно заявляю, вселяя в нее уверенность:

— А не все ли равно, Белка, кто и что о нас подумает, кто одобрит или не