След в заброшенном доме - Александр Тамоников

– Вы хорошо знаете Навроцкого, Тоня?

– Конечно. А почему вы этим интересуетесь?

– Боюсь спросить, что случилось с его семьей.

– Очень хорошо, что вы не задали этот вопрос Борису Аркадьевичу. Больная тема. У Навроцкого были дочь Марина и супруга Светлана Дмитриевна. Он очень любил их, хотя не секрет, что между ними частенько происходили ссоры. В сороковом они развелись. Светлана Дмитриевна нашла себе молодого майора особого отдела. Он увез ее и Марину на западную границу. Борис Аркадьевич сильно переживал, но держался. Новых знакомств не заводил, с головой ушел в работу. Он уже тогда директорствовал в клубе. Потом началась война, и он узнал, что майор, укравший его семью, пропал без вести в первые дни боев, а Светлана с Мариной погибли при взрыве авиабомбы. Я прекрасно помню то время. – Антонина понизила голос, покосилась на открытую дверь. – Однажды Борис Аркадьевич чуть не покончил с собой в рабочем кабинете. Дядя Жора забежал к нему по каким-то делам, успел отобрать пистолет, а потом устроил вселенский разнос, по ходу которого они выпили две бутылки водки. Знаете, помогло. Больше ничего подобного не происходило. Борис Аркадьевич уверял, что это минутная слабость. Разве до суицида сейчас, когда такая война, каждый человек на вес золота, нужно посильный вклад вносить.

– Вы правы, Тоня. Самоубийство в наше время – непозволительная роскошь. Не возражаете, если я еще когда-нибудь зайду? Мы можем прогуляться по парку, посидеть в каком-нибудь заведении.

– Когда-нибудь зайдете? – Девушка невесело усмехнулась. – Звучит не очень обнадеживающе, Иван Сергеевич. Простите, я понимаю, насколько вы заняты.

– Очень скоро зайду, – поправился Иван. – До свидания, Тоня. Будьте осторожны и ни в коем случае не повторяйте былых ошибок.

Сегодня, подходя к квартире, он впервые не принял мер предосторожности, был задумчивый, мечтательный, рассеянный. Иван кивнул вахтеру, сидящему в своей будке, взлетел на этаж, зашагал в конец длинного коридора. Перегорела лампочка в самом конце, но и это не заставило насторожиться. Из полумрака выделялась дверь. Чернела замочная скважина, в которую ключ вставлялся так же легко и просто, как снаряд в орудийный казенник.

Только вынув ключ, он уловил то ли дыхание, то ли дуновение ветерка и опомнился. Кожа онемела на виске.

«Ну ты и лопух! Не о том мечтаешь, товарищ капитан», – пролетело у него в голове.

Косяк за левым локтем, изгиб коридора, ведущий в тупик. Там кто-то находился!

У Ивана перехватило дыхание. Боковое зрение уловило какое-то шевеление слева. Он рухнул на пол, при этом сгруппировался и все же крепко треснулся плечом о стену, когда пытался изобразить карусель. Бешеная боль прошила его до пяток и все же не замедлила реакцию.

Убийца выстрелил из пистолета. Звук был глухой, словно лопнула выхлопная труба у легковушки. Пуля пронеслась над головой, раскрошила стену в другом конце коридора. Про боль пришлось капитану забыть. Она не помощник.

Убийца понял, что оплошал, но второй выстрел сделать не успел. Нога Осокина распрямилась в колене, отправилась в полет, поразила коленную чашечку противника. Хрустнула кость. Злоумышленник сдавленно охнул, пистолет выпал из онемевшей руки. Где его искать в этой тьме?

Отправилась в атаку вторая нога капитана, пронзила воздух. Он различил характерный металлический звук, нечаянно отбросил пистолет еще дальше. Убийца отшатнулся, влепился в стену, но не потерял подвижности, бросился в атаку, споткнулся, но изловчился, в падении схватил Осокина за горло. Мужчина был сильный, жилистый, явно не страдал переизбытком массы.

Иван ударил его кулаком в лицо. Драться лежа ему еще не приходилось. Спорт для ленивых? Злодей хрипел, но горло не отпускал. Снова удар, брызнула кровь из рассеченной кожи. Но удавка сжималась. В глазах контрразведчика потемнело, он задыхался. Сильные пальцы впивались под кожу.

Капитан сделал перекат с загривка на копчик и чудом вырвался из стальной хватки. Боль пульсировала в плече, но и злоумышленнику с разбитой коленкой было тяжко. Иван поднялся, стараясь не использовать левую руку, привалился к стене. Пальцы его срывались с застежки кобуры. Очертания предметов двоились.

Непонятно, как противник встал на ноги, но он это сделал! Осокин уже стиснул рукоятку пистолета, но ему не хватило мгновения. Убийца набросился на него, схватил за шиворот, встряхнул, чуть дух не выбил из офицера контрразведки. Хорош, однако, вечерок.

Силы у Ивана кончались, но и у убийцы запаздывало второе дыхание. Осокин получил кулаком в щеку, тут же отправил ответку в живот, куда только и дотягивалась правая рука, сразу же схлопотал локтем по физиономии. Пол уплывал у него из-под ног, но Иван продолжал бить под дых, затем схватил убийцу за лацкан пиджака, потянул на себя с изворотом, выставил правую ногу. Снова хрустнуло разбитое колено.

Противник взревел. На этот раз его удар пришелся в стену. Переломились фаланги пальцев.

Иван оттолкнул его от себя, тот перелетел через узкий коридор, ударился спиной о стену. Капитану уже надоел этот обмен любезностями. Откуда взялись силы в кулаке? Убийца отлетел от стены, словно мячик, снова пошел на таран.

Кулак остановил его. Второй удар пришелся между ключицами, отбросил врага обратно к стене. Это был заключительный аккорд. Сместились шейные позвонки.

Убийца сполз по стене, сел, свесил голову. Он судорожно вздрагивал, хрипел, не мог продохнуть. Иван опустился на пол, уперся затылком в стену. Любое неловкое движение рождало ослепительную боль в плече.

На шум в коридоре никто не вышел. Жильцов кот наплакал. Да и нет дурных. Пьяные подрались, может и постороннему перепасть.

Непослушные пальцы массировали горло. Возвращалась чувствительность, способность дышать. Он подполз на коленях к неподвижному телу, достал фонарь, включил, пристроил на полу, потом обследовал тело.

Мужчина был мертв, не пережил последнего удара. Оно и правильно, такие плюхи мало кто выдержит. Снова труп и никаких следов? Это начинало утомлять капитана контрразведки СМЕРШ.

Лицо мертвеца свела судорога. Возраст до сорока, отчетливые скулы, русые волосы. Лицо вроде знакомое, мать его так!

Иван нашел точку опоры, поволок за шиворот тело и бросил посреди коридора. Теперь убийца был податлив, совсем не то, что при жизни.

Осокин отыскал оба пистолета, свой пристроил обратно в кобуру, второй, с навернутым глушителем, ногой подвинул к телу. Горело лицо, в которое дважды прилетел кулак. Об ощущениях в плече и говорить нечего. Но подвижность возвратилась, в голове прояснело.

Он отправился на лестницу, спустился вниз. Внешний вид жильца вахтеру чем-то не понравился. Он застыл с не донесенной до рта кружкой, как-то съежился.

– Что с вами, товарищ? – спотыкаясь, пробормотал пожилой работник жилищной конторы. – У вас кровь на лице. Эй, вы почему так смотрите? – Дрогнула кружка с горячим чаем, он торопливо поставил ее на стол, чтобы не обжечься.