Змеиный гаджет - Дарья Донцова

– Нет, – после короткой паузы сообщил Кузя, – Сенин приехал в больницу сам.

– За рулем? – засмеялся Собачкин. – Со сломанным позвоночником? Да он терминатор.

– Сообщаю то, что в документах указано, – буркнул Кузя. – «Пострадавший прибыл в приемный покой самостоятельно, сообщил о бытовой травме, падении в магазине «Отшельник фэшн».

– Наврал! – объявила я и посмотрела на полковника.

Тот молчал, вместо Дегтярева заговорил Собачкин:

– Сенин правды не расскажет. Алевтина Васильевна, которая, полагаю, от него материально зависит, тоже рта не раскроет. Странно, что Ирина разболталась, ей, по идее, тоже надо бы прикусить язык.

– Ирина… – повторила я.

– Что-то не нравится? – оживился Александр Михайлович.

– Во время нашего разговора на кладбище она упомянула, что прекрасно знает, как обстояли дела в семье Инги и Константина. Интересно, откуда у нее эти сведения? Еще интереснее, каким образом монетка-медальон, которую Андрей подарил Варе, оказалась брелоком на ключах женщины из кафе?

– Сколько им лет? – спросил Дегтярев.

– Ты имеешь в виду моих соседок в трактире? – уточнила я. – От тридцати до сорока.

Ответ не удовлетворил толстяка.

– А точнее?

– Нынче, чтобы понять, кто перед тобой: бабушка или внучка, надо заглянуть в паспорт, – ответил вместо меня Семен, – подтяжки, уколы, лазеры, макияж. Если от тридцати до сорока, то одна из них может быть Гореловой.

– Так Костя видел труп Вари, – осекла я Сеню.

– Надо съездить к Татьяне Ивановне, – предложил полковник. – Варя – ее приемная дочь. Константин видел, как Кирилл Петрович закапывал тело девочки. Но сам Горелов умер.

– Его смерть была естественной, – сказал Кузя.

– Похоже, в этой истории ничего естественного нет, – вздохнул Собачкин.

– Согласен, – кивнул Дегтярев. – И чуйка мне подсказывает, что убийство девочки как-то связано с гибелью Инги и Лизы.

– Давайте угощу вас чаем со свежим вареньем из черной смородины, – засуетилась Татьяна Ивановна, усадив меня за стол. – Ниночка!

– Да, мама, – тихо сказала красивая темноволосая девочка, входя в уютную комнату.

– Детонька, сбегай в кладовку, принеси банку вареньица из смородины, – попросила хозяйка, – только не разбей ничего.

Дочка молча убежала.

– Нина у нас мастер по уничтожению всего, что попало ей в руки, – объяснила Татьяна.

Через пару секунду послышался детский крик:

– Мамуля!

В комнату влетела другая школьница, на вид помладше первой, но тоже красавица.

– Нина варенье грохнула! – сообщила она. – Теперь ревет!

– Ася, – строго сказала Татьяна, – радоваться беде, в которую попала сестра, некрасиво. Возьми тряпку, ведро и вымой пол. Нина пусть возьмет другую банку и идет сюда.

Ася резко повернулась и улетела.

– Если у ребенка талант к уничтожению вещей, зачем ему поручать доставку стеклянной банки? – спросила я. – Может, у нее руки больные.

Татьяна наливала в заварочный чайник кипяток.

– Варенья у нас немерено. От пары разбитых банок мы не оголодаем. Нина не больна, дети регулярно проходят полное обследование, я помешана на них здоровье. У девочки беда не с телом. С головой. Идет она за какой-то вещью, о своем думает, про задание забыла. Вошла в кладовку, взяла варенье. Машинально действует, в голове крутятся посторонние мысли. Нина у нас поэтесса, сочиняет вирши, постоянно рифмы складывает. Где уж тут думать об аккуратности. Вот, пытаюсь ее приучить сосредотачиваться на деле, которым она занимается, но пока терплю неудачу. У каждой девочки есть свои слабые места, но и достоинств много. Нина прекрасно знает литературу, ей легко даются языки, она говорит на английском, немецком, французском, прочитала горы книг. Добрая, никогда не злорадствует. Ася, которая только что прибегала, замечательная хозяйка. Готовит лучше меня, гладит, чистюля, мечтает о детях, муже. Но страшная ябеда, ей нравится, когда других наказывают, часто себя за счет других возвышает, говорит, например: «Нина чашку опять разбила, а я никогда ничего не бью».

– Сколько у вас детей? – поинтересовалась я.

– Сейчас только четверо, – ответила Татьяна.

Я сделала глоток чая.

– Много!

Хозяйка тоже села к столу.

– Что вы, в прежние времена, когда Кирилл Петрович был жив, мы брали и по десять!

– Вы посвятили свою жизнь сиротам, – продолжала я. – Руководитель нашего интернет-портала «Свой чужой ребенок» очень заинтересовался вашим опытом, велел мне вас расспросить.

Татьяна пододвинула ко мне тарелку с домашним печеньем.

– Я беседовала с ним. Александр Михайлович умный человек с приятным голосом. Он объяснил, на какую тему интервью. Сначала я отказалась, никогда не общалась с журналистами и не испытывала желания иметь дела с прессой. Но ваш начальник такой воспитанный, знающий человек. Он меня очаровал, поэтому я согласилась. Ну и материальный вопрос, он обещал…

Татьяна Ивановна замялась.

Я вытащила из сумки конверт и положила его на стол.

– Здесь гонорар. Спасибо, что решились на беседу. Ваш опыт бесценен, он поможет тем, кто мечтает стать приемными родителями. Пожалуйста, пересчитайте и напишите расписку. Она уже напечатана, лежит вместе с купюрами.

– Расписку? – напряглась хозяйка. – Зачем?

Я изобразила смущение.

– Когда деньги переводят через банк или на карту, то начальник подтверждения их получения не требует. А вот если деньги отдаются с глазу на глаз из рук в руки, то строго предупреждает: «Без расписки вернешься – уволю». До меня у него работал парень, который брал суммы для вручения тем, кто любезно соглашался дать интернет-порталу интервью, и отдавал человеку половину. Вторая часть оседала в его кармане.

– Ой, ой, как плохо, – вздохнула Татьяна, – теперь все остальные сотрудники находятся под подозрением.

– Именно так, – согласилась я, – сделайте уж мне одолжение!

– Конечно, – кивнула Татьяна и быстро черкнула по листку ручкой.

– Спасибо, – обрадовалась я, – если какие-то вопросы покажутся вам вдруг бестактными, то они не мои. Александр Михайлович велел их задать. Девочка Ася приехала к вам из Средней Азии, у нее было имя Асият. И остальные дети не москвичи, более того, не россияне. Они выходцы из среднеазиатских и кавказских стран ближнего зарубежья. Почему вы опекаете иностранных детей? Разве в России мало сирот, которым нужна ласковая мать?

Татьяна прижала руки к груди.

– Не знаю. Просто мое сердце отдано этим девочкам.