Счастье в мгновении. Часть 3 - Анна Д. Фурсова

— Как официально, вы посмотрите! — хохочет она, привстав, опираясь на локоть. — Мистер Джексон, скажите мне, пожалуйста, а что это за запах гари? — принюхивается к яичнице, нацепив кусочек на вилку. — Уж не пожар ли случился, пока я путешествовала во снах?

— Обойдемся без язвительных замечаний, — указываю мягко я, пригубив чай. — Я старался, хоть и не получилось с первого раза. И я давненько её не готовил, так что не обессудьте, мадемуазель.

Она схватывает меня за запястье.

— Джексон, я не хотела обидеть… — жалобно произносит она. — Нет-нет, я… — опускает вниз глаза, гоняя ломтик по тарелке, — я мечтала о таких завтраках в постель. — Она глубоко вздыхает, и я ставлю чашку на пол. — Я так счастлива и не могу поверить, что мы вместе просыпаемся, завтракаем и…

Я приподнимаю ее лицо за подбородок:

— Малышка, почему глаза заблестели?

Ее губы дрожат, словно она вот-вот заплачет.

— Я боюсь, что могу остаться без всего этого. Без всего, что делает меня счастливой.

Я бы согласился с ней, но, сказав это, сделаюсь слабым, подвергну ее в печали, переживания.

И пристально упираюсь ей в глаза:

— Я не оставлю тебя ни при каких обстоятельствах, слышишь?

Моя любимая кивает, шепча, так как чувства не дают ей сказать то, что она желает в полный голос:

— Спасибо за этот вкусный завтрак… Я так тебя люблю.

— Это малое, что я мог сделать для тебя. И я тебя люблю, милая. — Провожу ладонью по ее гладкой щеке. — И пока не съешь всю тарелку, никуда не уйдешь! — шуточно приказываю я.

— Джексон, я же столько не съем, — умоляющим голосом говорит она.

— Там есть нечего! Даже для твоего маленького «пузика» эта порция мала!

— А как же ты?

Аппетита нет никакого.

Вспомнив свой сон, она принимается чувственно произносить строки, которые ей приснились, а я не перестаю восхищаться ее способности выбрасывать мысли наружу, облекая их в поднебесную форму.

Глава 13

Милана

Собравшись, стремлюсь на улицу, прямо в пик разгорающихся солнечных лучей в направлении к метро, устремляя взор в глубокую лазурь неба.

Минувшая ночь, с пополняющим запасом неистраченной нежности, протекающая в призрачном полумраке, еще так свежа в моей памяти, как трепет зарождающейся жизни. Она подобна летнему дождю, под который не прочь попасть и промокнуть до нитки, позволив быть зацелованным теплыми каплями радужных грез. В глубине сознания прокручиваются действия чар мужчины, завладевший моим сердцем. Я не могла и догадываться, что он — сторонник строгих правил, мыслящий разумом, воспрепятствуя голосу сердечной струны, — самый настоящий романтик, и как же он был очарованно нежен… Это самое романтическое сближение, показавшее то, насколько мы любим друг друга. Мне были так нужны эти прикосновения, прикосновения, дарящие забытье. Поцелуи сердец пробуждали, будто парафиновые, древние, с перламутровым покрытием лепестки светло-розовой магнолии.

— Милана?! Как неожиданно! — раздаётся мужской рычащий чей-то бас.

Приостановившись, я делаю плавный оборот головой и вскидываю глаза.

— Мейсон? Здравствуй, — приветливо отзываюсь я. Одетый в синей майке, он ещё больше демонстрирует взору свои накаченные мышцы, железные бицепсы. Горделивое выражение его лица смягчается. В дневном свете я замечаю его прелестный рот, алые маленькие тонкие губы, сдержанная улыбка, открытый взгляд.

— Что ты делаешь в этом районе в такую рань? — Устроившись рядом, он идёт со мной шаг за шагом.

«Ему не следует всего знать».

Напряжение, разлитое в воздухе, касается моего тела.

— Была у друга, — придумываю осторожно я, заправляя волосы за уши, разносимые по сторонам свежим ветром, — а сейчас тороплюсь в модельное. А ты?

— Скоро очередной боксёрский турнир, вот я и занимался здесь.

Кажущийся его грубый голос с ловкостью и быстротой движений наводит на мысль, что этот парень бойкий, проворный и наделен способностями быть всегда побежденным.

— Здорово! Марк рассказывал, что ты занимаешься спортом, — поглядывая под ноги, говорю я.

— Чемпион мира как-никак. — Отблески высокомерия нетрудно уследить. — Я долго шел к этому, начинал путь с самого детства. Пробовал себя в тяжелой атлетике, но от профессионального единоборства я получал большее количество энергии, сил, будто выплескивал наружу свои эмоции. Кулачные бои лучший способ, чтобы забыться. — В последней фразе таится смысл его внутренней сидящей боли. У кого ее не бывает? Есть то, что снедает каждого. Сжимает в тиски, не дает воли разуму, ставит в глубь сознания одну единственную мучащую мысль. А там… тихое уныние, не далеко ушедшее от тревожного расстройства. Но только то, что приносит нам забытье, удовольствие, будь то любая деятельность или увлечение, к которому мы безудержно стремимся, выражая таким образом подлинную сущность, способно вырвать нас из рук боли. Вот она изнанка жизни. С первого вида на человека, со взгляда на картинку в любой социальной сети все предстают счастливыми, беззаботными, являя явно нечеловеческую сущность, которым неизвестны никакие тернии. А силы на дальнейшее движение возможны, если пройти через испытания. Всё естественно, но… отвратительно, что меланхоличные времена некоторым воспринимаются, как нечто омерзительное, оттого и слагать о них не нужно. А не они ли в совокупности формируют настоящую жизнь?

Прослеживающаяся зарница пыли в его выражении говорит, что ему есть, что рассказать о себе, вытащить из глубины души, но лишь тогда, когда мы снизойдем на уровень хороших, доверяющих друг к другу, друзей.

На несколько минут он вовлекается в поток мыслей о спорте, (снова заглушает боль?) словно забывает, что рядом с ним иду я. Перейдя перекресток, опомнившись, добавляет:

— А мне отец говорил, что ты модель «Планеты стиля»?

— Да, — улыбаюсь я, заслушавшись его рассказом и своими быстро увлекающими меня думами о жизни.

— Может, — чешет затылок, обдумывая что-то, — после занятий сходим куда-нибудь, получше узнаем друг друга?

С чуть метнувшим сердцем, я продолжаю перебирать ногами и дышать. Не слишком ли быстро распускать по ветру такие предложения? Это приглашение на свидание или?..

«Нет, не хватало Милане ещё и таких проблем», — сознание вмиг взбодрилось.

— Мейсон, я… — пытаюсь включить смекалку, дабы мягко отказать.

— Я осведомлен, что ты несвободная модель, — загадочно улыбается он, ставя меня в неловкое положение, отчего легкий румянец ложится на щеки, — но я просто хотел пообщаться с тобой.

«Милана снабжена привычкой думать о самом наихудшем».

— Ааа… — Сердце издает глухой стук. — Я бы с радостью, люблю новые знакомства, но… мне нужно готовиться к защите проекта, над которым мы работаем с моим коллегой и твоим папой.

Окинув меня блуждающим взглядом, уверенно высказывает:

— Так я бы с удовольствием помог, что скажешь?

Смущение охватывает мое тело.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сомневаюсь я.

— Поверь, помощь никогда не бывает