Орден Последней Надежды. Книга 3. Французский дьявол - Андрей Родионов

«Хватит, — решительно говорю я себе. — Достаточно! Что толку посыпать голову пеплом, надо думать о том, как выбраться отсюда. Ты же еще ребенком слышал, мол, никто не даст нам избавленья, и только своею собственной рукой мы вырвем его у судьбы из горла!»

Но сколько я ни думаю, ничего путного в голову так и не лезет. В моем распоряжении имеется почерневшая солома, не раз уже бывшая в употреблении, в количестве одной охапки, глиняная миска для жидкой похлебки, которой здесь потчуют узников, глиняный же кувшин для воды с весьма тонкими стенками, им не оглушить даже ребенка. Для отправления естественных надобностей в полу имеется небольшая дыра. Вот и все.

Массивное кольцо, намертво вбитое в стену, то и дело притягивает мой взгляд. Как сказал тюремщик, «будешь шалить, посажу на цепь». Очень доходчиво объяснил, и, поверьте, он не шутил, просто не хотел в воскресенье тревожить шурина, местного кузнеца. Великая вещь эти родственные связи, кабы не они, сидел бы я сейчас на цепи, как бобик в конуре. Если придумаю, как преодолеть двери тюрьмы, мне останется только вскарабкаться на стену, окружающую замок, а дальше прямо на юг и больше никаких остановок и сомнительных авантюр!

Вот и сосредоточимся на этом, раз все равно больше нечем заняться. Но для начала, буквально на минуту, я вспомню нежное лицо, глаза, зеленые, как весенняя трава, и голос, от звуков которого тает мое сердце. Только на минуту, больше не надо. Жанна далеко, совсем одна, и ей очень нужна моя помощь, пусть даже девушка никогда не попросит о ней вслух. Уже только поэтому я не позволю себя убить. Я обещал ей вернуться и вернусь, чего бы это ни стоило мне и всем обитателям замка Молт. А потому надо припомнить еще раз дорогу, по которой меня сюда вели, каждый поворот и ступеньку, все запоры и решетки. Побег — дело серьезное, и мелочей тут не бывает. К счастью, у меня есть один сильный козырь, надо только умело его разыграть.

— Давай! — тянет руку тюремщик, его мутные глаза алчно поблескивают в полутьме коридора.

— Рано, — твердо говорю я. — Сначала покажи мне ключи от входной двери.

Надзиратель недовольно ворчит, колеблясь, меряет меня пристальным взглядом, а я в сотый раз терпеливо разъясняю:

— Отнимешь перстень силой, Уолтер, он все равно тебе не достанется. Клянусь, я расскажу обо всем твоему господину, и он обязательно заберет у тебя это сокровище.

Подумав еще несколько минут, Уолтер сдается. Тяжелая связка ключей переходит ко мне, заметно оттягивая руку, а надзиратель, заполучив вожделенный перстень покойного сьера Габриэля, тут же куда-то исчезает, надо полагать, прячет взятку в неприметную щель или крысиную нору. Появившись, смотрит на меня с таким торжеством во взоре, что я понимаю — самому мне перстня не отыскать.

В сотый раз я мысленно благодарю покойного брата Симона за воровскую науку, которую он так щедро мне преподавал. Тогда я воспринимал его ругань и подзатыльники в штыки, а сейчас в каком-то озарении понимаю, что опытный вор и настоящий мастер, даже став монахом, мечтал хоть кому-нибудь передать секреты своей профессии. И когда на него свалился послушник, пусть бестолковый и неспособный к профессии вора, Симон душу вложил в преподавание. Смог бы я без его уроков надежно укрыть перстень, который сейчас вытаскивает меня из темницы? Вряд ли.

— Спасибо, — шепчу я покойному учителю.

Тяжелая связка бронзовых ключей обрушивается на затылок Уолтера, и тот, подогнув ноги, мягко оседает на каменный пол. Признаюсь, удар вышел немного сильнее, чем мы условились, и уж тем более в тексте договора не было пункта об обмене одеждой. Я оставляю связанного по рукам и ногам надзирателя в моей бывшей камере, сам же бреду к выходу из тюрьмы. На живот мне пришлось подложить какое-то тряпье, рукава куртки немного коротки, а штанины болтаются, как на огородном пугале. Зато я очень похоже изображаю покашливания, бурчание и плевки надзирателя. Я поднимаюсь по каменной лестнице, тяжелый засов, упираясь, с пронзительным скрежетом покидает пазы, толстая дверь распахивается неожиданно легко.

В лицо бьет свежий ветер, после спертого воздуха подземной тюрьмы у меня кружится голова, и я все никак не могу надышаться. Совсем рядом с дверью в стену вбита бронзовая скоба, кто-то заботливо вставил туда пылающий факел, и я быстро отворачиваюсь в сторону. Над головой раскинулось звездное небо, убывающая луна светит тускло, словно вот-вот погаснет, двор замка Молт совершенно пуст. Я приглядываюсь внимательнее, но кроме пары дремлющих часовых, что без движения застыли на стенах, никого не вижу. Едва я отрываюсь от стены, откуда-то справа спрашивают:

— Куда это ты собрался, Уолтер?

— Воздухом подышать, — хриплю я в ответ.

В паре ярдов от меня от стены донжона отделяется невысокая плечистая фигура. Не успевает притаившийся стражник сделать еще один шаг, как я прыгаю к нему и что есть сил бью кулаком под бороду, сминая и ломая хрящи гортани. Во дворе царит мертвая тишина, поэтому действовать мне приходится очень осторожно. Я бережно ухватываю обмякшее тело под мышки и осторожно кладу в густую тень, откуда англичанин так неосмотрительно появился. Стражник еще хрипит, его руки и ноги мелко подергиваются, это остаточные реакции тела, не желающего умирать. Я срываю с его пояса тяжелый топор, хватаю копье, а вот щит оставляю на месте, в лесу он мне ни к чему. Вот кольчугу, пусть и дрянную, я бы снял, жаль времени нет, у меня каждая минута на счету.

По двору я крадусь от одной тени к другой и, наконец, оказываюсь у подножия лестницы, что ведет на вершину замковой стены. Ступеньки заканчиваются, я, словно призрак, бесшумно проскальзываю за спиной дремлющего часового и не раздумывая прыгаю вниз. Тут до земли и пятнадцати футов нет, окружает замок не камень, а мягкая почва, потому я приземляюсь без особых проблем. Теперь все, что мне нужно, — это добраться незамеченным до леса, вон от приглашающе шумит у подножия холма, до деревьев рукой подать.

Искусство передвижения по ночному лесу не каждому доступно, кое-кто и среди ясного дня шагу не сделает без того, чтобы не зацепиться плащом за торчащий сук, обязательно споткнется о торчащий корень, а то и по пояс ухнет в притаившееся болотце. Признаюсь честно, блуждания по ночному лесу — досадный пробел в моем образовании. Чисто теоретически я знал, что мох растет с северной стороны деревьев, этот секрет подарили мне уроки природоведения в четвертом классе. Жаль только, что все ощупанные мной стволы о том не подозревали, и я без толку испачкал трофейную одежду. Еще можно было бы сориентироваться по Малой Медведице, та всегда тычет Полярной звездой строго на север, но небо затянуло тучами, а потому далеко от замка Молт я не ушел.

С рассветом я двинулся на юг, в сторону побережья, но вскоре за спиной раздался собачий лай, поначалу едва слышный, а затем все усиливающийся. Я затравленно огляделся, но поблизости не оказалось ни речки, ни ручья, вверх по течению которых можно было бы брести, напрочь сбивая с толку погоню. Поэтому я просто побежал.

Подходящая для обороны поляна обнаружилась буквально за минуту до того, как меня настиг первый из псов. Едва я успел вжаться спиной в толстый, втроем не обхватишь, ствол, как на дальнем конце поляны угрожающе затрещали кусты, и передо мной оказалось настоящее чудовище ростом чуть ли не с пони. Разумеется, я не ожидал, что следом за мной пустят свору пуделей или спаниелей, но подобный зверь стал неприятным сюрпризом.