Как выжить в зомби-апокалипсисе? Возглавь его! 21+ - Несущий Слово

Итак, внимание вопрос — насколько сильно удивился Олег Свиридов, когда холодная рука стопроцентного мертвеца вцепилась в его лодыжку?

Дно дна

Крошечный сгусток тьмы камнем пошел ко дну.

Он отрастил на своем аморфном, колеблющемся и мелко подрагивающем теле жабры, способные конвертировать соленую океаническую толщу вод в приемлемую для функционирования его организма химическую смесь первичного бульона, вяло булькающего в брюхе. В этом месиве физических явлений и черномагических субстратов суррогатного подобия бытия, зарождались мальки чистейшего первородного греха. Они набухали гноящимися волдырями ультранасилия, коим в обозримом будущем суждено мерзостными и отвратительнейшими струпьями, язвами и фурункулами осесть на изрезанном печальными морщинами лике Земли.

Плавники и хвост, дабы передвигаться во мраке бездны, и тускло поблескивающие глаза, чтобы видеть в нем, лучше коренных обитателей — это все не нужно безликому и безмолвному колонисту. Он кокон, матка, если угодно изъясняться понятными для человеческого разума словосочетаниями.

Дно.

Оно срастается с ним практически на молекулярном уровне, смешивая свое тело и относительно твердые породы в адский коктейль плодильни.

Нечто втягивало в себя воду, пропуская сквозь жабры и вмонтированные в тушку биологические фильтры, дабы высосав из них необходимые соединения, исторгнуть воду обратно в океан. Тяжелое, надтреснутое дыхание твари, чья единственная задача — плодиться и размножаться, выблевывая из своих нечестивых чресел разведчиков, рабочих и солдат, фундамент зарождающегося улья демонических химер-инсектоидов.

Его шкура, грубая, ребристая, уродливая, вызывающая рвотные позывы одним своим видом гребаного пузыря с желудочным соком, в котором сотни неоформленных эмбрионов разбирались на атомы, дабы вновь собраться в единое целое, подбирая наиболее приемлемую комбинацию генов и хромосом для дальнейшей ассимиляции близлежащих локаций, мерно пульсировала.

Возможно прошел год. Или около получаса, но пузырь лопнул, выпуская из себя множество мелких, юрких и изворотливых тварей, ринувшихся тщательнейшим образом исследовать свои новые владения, уничтожая все, что встретят на пути, после чего откладывая личинки в их окровавленные трупы.

Глава 22. Страх и ненависть

Чисто технически, я же злодей?

Ну или по крайней мере, антигерой.

Крепкие бритые наголо молодчики Глиста, самопровозглашенного теневого короля Метовска, пытались не выказывать страха. Их выдавал судорожный блеск глаз и бледная кожа. Когда ты много и часто преступаешь закон, когда ты несколько лет своей жизни жил от звонка до звонка, по полной впитав отчаяние, боль и безнадежность тюрьмы, тебя сложно удивить. Еще сложнее, когда ты не рядовая "шестерка", а более или менее сориентировавшийся в этом дерьме чувачок.

Ты можешь убивать, грабить и калечить… но когда твой босс, который может убивать людей буквально взглядом дает тебе и твоим корешам доставить ящик со стволами в указанную точку и на месте тебя уже ждут мертвецы… и не несколько трупов, расстрелянных или зарезанных в ходе терок группировок. А настоящие, живые мертвецы…

Глист был не самым тупым человеком. Ну или, по крайней мере, ему хватило извилин окружить себя относительно верными и более или менее сведущими в весьма щепетильных вопросах людьми. Поставки оружия — это крайне опасное и дорогое удовольствие, но, когда партии измеряются не танкерами, а несколькими малолитражками и тащатся они не через несколько границ, а в пределах своей собственной страны, то могут существовать некоторые послабления в привычной схеме. Валет, предшественник Глиста, славившийся своими приступами бешенства и жестокостью, благодаря которой и рубил черный нал даже с самых несговорчивых, слегка страдал паранойей. И в этом нет ничего удивительного, когда ты забрался на вершину трупов, получив такое положение в обществе и такими способами. Осторожность никогда не бывает лишней. Он стал царем своего болота, но не лез дальше. Чем ближе к самым жирным кормушкам, тем более габаритные рыбы трутся рядом и их туши могут с легкостью перетереть его братву в чернозем где-то в лесополосе или пепел, осевший в печах крематориев. Иногда просто стоит остановится на достигнутом и просто укреплять свои рубежи.

Валет стягивал в Метовск мелких диллеров и парней, знающих знакомых знакомых тех, кто может достать все, что способно стрелять. Арсенал довольно широк — от ПМ-ов, АПС, ТТ и ОЦ-33 до АК, "Винторезов" и гранат. Были бы бабки.

Главное не наглеть. Этот грех сгубил почти столько же фраеров сколько и жадность.

Наверное, мусора и армейцы очень сильно удивились когда внезапно выяснили, что после передела власти местная босота теперь способна не только втроем зажать одного щуплого доходягу в переулке, но и всадить очередь на весь рожок в того и там, где скажет их босс. Уважение, страх и поощрение — убойная комбинация для сохранения верности своих подручных, а когда следственным путем выяснилось, что когтисто-клыкастые твари, что рыщут в ночи нихуя не вымыслы школоты, а вполне осязаемый ужас во плоти, что способен разорвать человека на части, но почему-то не трогает тех, кто ходит под Глистом… верность и уверенность в своем лидере постепенно начинала превращаться в фанатизм, тщательно культивируемый отцом Анатолием и его правой рукой Нефором, что возглавлял пока что самую малочисленную из недавно образованных банд — Красноголовых.

В одних сутках двадцать четыре часа.

В одном часе — шестьдесят минут.

В одной минуте — шестьдесят секунд.

Казалось бы, это вполне внушительный отрезок времени. За одну секунду можно убить человека. За одну минуту полностью изменить свои идеалы, опровергнуть вбитые в мозг догматы. За один час можно устроить революцию, с погромами, висельниками, пожарами и горами трупов, павших в кровавую грязь за чужую идею. За один день можно уничтожить мир до самого основания, расколов земной шарик на множество объятых пламенем осколков, бесцельно плавающих в бесконечной равнодушно-холодной бездне космоса.

Но мало кто осознает этот аспект времяощущения.

Большей части человечества, показалось, что хаос, зазубренными когтями вцепившийся в относительно размеренный порядок цивилизации, нагрянул внезапно. Доля секунды, необходимая на то, чтобы тонкая кожура века сокрыла зрачок и глазное яблоко, после чего вновь открылось, обнажая уже увлажненный орган зрения. XXI век, что вы хотели? Жизнь чудовищно непонятна и неопределенна, ибо она то срывается на безумный галоп, сминая все на своем пути, то тянется густой нитью слюны с растрескавшихся губ умственно отсталого.

Сколько прошло времени с того самого мига, как первая капля цвета крови сорвалась с небес?

Дня три-четыре? Не больше.

И сколько всего умерло человек, чей жизненный путь был оборван когтистой дланью немертвых?

Около тысячи.

Казалось бы, если смотреть с насквозь циничной точки зрения всего мироздания в целом и общественности в частности. Это ничтожно малое число по сравнению с перевалившей