Заколдованное колье - Наталья Александрова

Поэтому его записная книжка была полна телефонами таких девушек.

И вот теперь он перелистал свою книжку и нашел там телефон некоей Милы Ф.

Полная фамилия Милы была Фуфунова, и она работала ассистентом костюмера на старейшей в стране киностудии «Ленфильм». Работа эта не слишком хорошо оплачивалась, но Мила за нее держалась и не променяла бы ни на какую другую, потому что ей каждый день приходилось сталкиваться с известными артистами, режиссерами и прочими знаменитостями, благодаря чему Мила и себя чувствовала творческим человеком, причастным к великому таинству кино. Точнее – Кино, именно так, с большой, очень большой буквы.

Леня позвонил Миле и договорился о встрече в небольшом итальянском ресторанчике на Каменоостровском проспекте, в нескольких шагах от киностудии. Этот ресторанчик славился действительно неплохой кухней, кроме того, у него была стеклянная крыша, так что даже в плохую погоду у посетителей было впечатление, что они сидят на улице, за столиком какой-нибудь римской траттории. А поскольку в нашем городе плохая погода не редкость, понятно, что этот ресторан никогда не пустовал.

Леня приехал в ресторан немного раньше назначенного времени, занял удобный столик неподалеку от входа, заказал чашку кофе и посматривал на дверь, дожидаясь свою знакомую.

Он не успел допить свой кофе, когда Мила появилась в дверях.

Не заметить ее было трудно: Мила Фуфунова была современная девушка со всеми вытекающими отсюда особенностями, а именно – в ее волосах чередовались красные, синие и зеленые пряди, в носу и на нижней губе болтались серебряные колечки пирсинга, и такое же кольцо, только побольше, украшало ее пупок, гордо выставленный на всеобщее обозрение.

Эта боевая раскраска и аксессуары были бы вполне уместны для девушки семнадцати-восемнадцати лет, но Миле явно было за двадцать пять, и ей уже стоило бы сменить свой образ на более взрослый.

– Привет, птичка моя! – окликнул Леня приятельницу.

Он называл ее птичкой, поскольку страстью к дешевым блестящим побрякушкам Мила напоминала ему сороку.

– Привет, Ленчик! – Мила помахала Маркизу, чмокнула его в щеку и уселась за его столик. – Представляешь, сейчас я работаю с Гошей Котовским! Ну, ты его, конечно, знаешь – это тот, который играл Васю Чокнутого в сериале «Громилы»… Ну, помнишь, который говорит: «Если я встану, то вы все ляжете!» Ну, как не знаешь? Его все знают! А что ты ешь? Еще ничего? Меня дожидаешься? Какой ты милый!

Леня пододвинул ей меню, и Мила наугад ткнула пальцем в несколько блюд. Через несколько минут официант заставил весь стол тарелками с разными видами пасты и мисочками с приправами и соусами.

– Как вкусно! – воскликнула Мила и набросилась на еду, как будто ее морили голодом последние два или три года.

Леня наблюдал за ней с уважительным интересом. Его всегда удивляло, как много может съесть хрупкая девушка двадцати пяти лет, сохраняя фигуру. Правда, лет через семь-восемь это может сыграть с ней опасную шутку: она будет по привычке есть так же много и не заметит, как лишние килограммы отложатся на боках и талии… Впрочем, это его не касается…

Быстро управившись с большей частью продовольственной программы, Мила откинулась от стола, сыто отдуваясь, и проговорила благосклонно:

– Ну что, Ленчик, соскучился? А у меня Костоломов как раз уехал, так что я временно свободная женщина Востока. Если хочешь, приходи ко мне сегодня!

Милины глаза замаслились, и Леня прочитал в них обещание интересного и насыщенного досуга.

Насколько Леня помнил, Костоломов был Милиным бойфрендом, можно сказать – спутником жизни. По профессии он был веб-дизайнер и, как человек творческой профессии, отличался свободой нравов и охотой к перемене мест.

– Куда он уехал-то? – спросил Леня машинально – собственно, это его не очень интересовало.

– В Малайзию, – сообщила Мила. – Говорит, там очень круто. Звал и меня с собой, но я отказалась – у меня же такая прикольная работа! Ему-то хорошо, он где угодно может работать, Интернет – он и в Малайзии Интернет, а я не могу уйти со студии… ну, так как – придешь ко мне сегодня?

У Лени на этот вечер и на ближайшее время были другие планы, поэтому он ответил уклончиво и перешел к тому, ради чего, собственно, и пригласил Милу.

– Послушай, птичка моя, у меня тут на работе намечается корпоратив в формате маскарада. У тебя ведь на студии полно всяких прикольных костюмов?

– Да сколько угодно! – Мила развела руками, как рыболов, рассказывающий о сказочном улове. – Вадим Вадимович сейчас снимает романтическую комедию про папуасов, так что у нас полно набедренных повязок и украшений из перьев. А Федор Степанович запустил драму про эскимосов…

– Нет, это все не то! – перебил ее Маркиз. – Нет ли у тебя костюма обезьяны?

– Кого? – Мила не очень удивилась, только немного задумалась. – А тебе какая нужна обезьяна?

– Ну, человекообразная, и побольше! Ты же понимаешь, в костюм мартышки я вряд ли влезу…

– А, у нас как-то несколько лет назад пытались снять римейк «Кинг-Конга», так вот там должны были остаться костюмы горилл.

Мила окинула Леню профессиональным взглядом и задумчиво добавила:

– Пожалуй, для гориллы ты мелковат, но, если кое-где подложить ваты, может быть, сойдет…

– Спасибо тебе, рыбка моя золотая! – Леня решил не обижаться на «мелковатого».

На следующее утро к обезьяннику петербургского зоопарка подошла хорошо одетая дама с пышными белокурыми волосами, отдающими легкой рыжиной.

Петербургский зоопарк в отличие от зоопарков других крупных городов расположен в старой части города, поэтому он очень тесный. Кроме того, его много лет не ремонтировали, и большинство помещений для животных плохо приспособлены для жизни четвероногих постояльцев и больше всего напоминают следственный изолятор. В этом смысле помещение, где живут обезьяны, наверное, самое характерное – недаром камеры в отделениях милиции называют «обезьянниками».

Белокурая дама, бережно прижимая к груди сумочку, вошла в обезьянник и брезгливо огляделась. В этот ранний час здесь не было никого, кроме нее и обезьян.

– Ну и местечко он выбрал! – проговорила она вполголоса. – Один запах чего стоит!

По обе стороны от узкого прохода стояли тесные клетки, в которых размещались ближайшие родственники человека.

Слева от входа жила целая семья мартышек. Несколько молоденьких обезьянок играли в подвижную игру, отдаленно напоминающую пятнашки. Две мартышки постарше смирно сидели в углу клетки, выбирая друг у друга насекомых, – видимо, у них был медовый месяц. Еще одна обезьянка баюкала крошечного детеныша.

Дальше по коридору была клетка побольше, которая в первый момент показалась посетительнице пустой. Далеко не сразу она заметила в углу, на груде соломы, огромную грустную обезьяну с большим плоским лицом китайского философа. Надпись на клетке поясняла, что это – орангутанг с индонезийского острова Калимантан.