Нежнее шелка - Сьюзен Джонсон

— Скоро ты сможешь положить конец моему томлению и страданию, — весело сказал он, укладывая ее на кровать. — А я мельком увижу твою душу.

— А я твою?

— Может быть, — мягко сказал он, начиная раздеваться. Он не сказал, что давным-давно запер дверь за своей душой.

Она с восхищением смотрела, как он раздевается. Мужчины, которые могли ей заплатить, не были ни молоды, ни красивы. Она очарована совершенной красотой Юкиё, его крепким молодым телом, украшающей его щегольской татуировкой, которая покрывала большую часть его тела; особенно заинтриговало ее эффектное украшение его члена, на котором изображен расправивший крылья феникс — птица, неизменно восстающая из пепла.

— Дай посмотреть, — шепнула она, проводя пальцами по этому великолепному украшению мужчины, подумав с пронзительной нежностью, что ему, наверное, пришлось вытерпеть сильную боль. — Тебе было больно?

Он улыбнулся:

— Я был молод и хвастлив и любил показать свою доблесть.

— А остальное? Какой ты сильный.

Он пожал плечами:

— Все это сделано много лет назад.

— Я никогда не видела таких мужчин, как ты. Хочу всего тебя ощутить.

— Уверена?

Она сунула палец в свое сокровенное место и показала ему жемчужную каплю на его кончике — доказательство неподдельности ее желания.

— Это убедительно?

— Да. — Но он не шелохнулся.

— Хочешь заставить меня ждать?

— Нет, — сказал он, подошел к кровати и сел рядом с Сунскоку. Благословенный час был близок, и сердце у него гулко билось.

Когда она потрогала раскинутые крылья феникса, он шумно втянул в себя воздух. Но когда она наклонила голову, чтобы взять его в рот, он обхватил ее подбородок руками, поднял ее лицо к себе и сказал:

— Не надо. Я не клиент. Мы сделаем это вместе.

— Ты слишком хороший. Ты меня избалуешь.

— Я собираюсь баловать тебя всю ночь, — пробормотал он, опуская ее на кровать, ловко усаживаясь между ее ног, опираясь на локти. Его глаза светились. — И весь день и до конца следующей недели, если только не умру за это время от измождения.

Незнакомая с присущей молодости выносливостью, она растерялась:

— Разве такое возможно?

— Я докажу тебе, — шепнул он.

Улыбаясь, уступая, распаляясь от никогда прежде не испытанного ею ощущения, она выгнулась навстречу ему, желая того, чего никогда не хотела раньше, вожделея его с отчаянием и томлением; ее руки трепетали вокруг его мускулистых предплечий, чтобы привлечь его ближе.

— Ну не испытывай мое терпение, — умоляла она. И он приступил к осуществлению своей давней мечты.

На следующее утро Хью проснулся от того, что ему показалось сном, и обнаружил блаженную реальность — Тама сидела на нем верхом и уже вложила в свои восхитительно узкие ножны его клинок.

— Доброе утро, Хью-сан, — сказала она, весело сияя. — Надеюсь, вы не возражаете, что я вас разбудила.

Как мог он возражать, если горячее огня пылало у него в крови вожделение, когда ее роскошное тело вобрало его в себя, когда плоть его так блаженно пульсировала в ее источающих росу недрах? Отбросив все сомнения минувшей ночи, как не имеющие никакого значения при создавшейся ситуации, когда им овладела ненасытная очаровательная принцесса, он ответил:

— Не имею ничего против.

Обхватив ее бедра, он в буквальном смысле слова поставил ее на место.

Она испустила блаженный вздох.

Он тихо застонал.

И они приветствовали новый день соитием — бурным, неистовым, страстным, бешеным и замечательным.

Когда спустя некоторое время он лежал, пытаясь отдышаться, она, повернувшись к нему, осведомилась:

— Надеюсь, вы не против того, что я спала в вашей постели?

— Ничуть, — ответил он с предельной искренностью. — Мне только приятно.

И так продолжалось плавание до Гонконга. На волнах моря, любви и нежности две молодые пары предавались любви со все возрастающим восторгом, волшебно околдованные страстью.

Сунскоку время от времени тревожилась о том, что скажет ее семья, оторванная от родного дома, но Юкиё успокаивал ее, говоря, что времени разобраться со всеми сложностями у них еще хватит, главное — добраться до Гонконга.

Хью и Тама по взаимному согласию решили без удержу наслаждаться друг другом. Их безоблачные постельные отношения стремительно развивались, что же до других, более таинственных чувств, которые начинали проникать сквозь стены, которыми каждый оградил себя, то Тама и Хью предпочитали не думать об этом.

В общем, путешествие походило на россыпь сверкающих самоцветов, когда сияющие дни сменялись яркими звездными ночами.

В тот же вечер, спустя девять дней, когда на «Красавице Юга» заметили неясную дымку, окутывающую холмы, на которых расположен Гонконг, у Айко дух захватывало от ожидания. Хироаки собирался побывать у нее — в первый раз увидит она его после трагедии. Врач наконец-то заявил, что она выздоровела и окрепла, и вера в богов и судьбу помогала ей утешиться после потери ребенка. Она молода, сказала старая нянька, будет у нее еще много детей.

— Ты велела приготовить ту особенную рыбу? — взволнованно спрашивала она свою домоправительницу. — А сладости, которые любит Хироаки? Расставила ли ты цветы, готовы ли курения?

— Да, да… все готово, — отвечала домоправительница, радуясь, что снова видит свою молодую хозяйку в хорошем настроении. Она такая славная, слишком хороша для такого человека, как Хироаки, но так уж устроен мир. Никто в ее положении не посмел бы требовать большего.

— Пойди посмотри, чтобы кухарка приготовила утку как полагается. В прошлый раз в подливке было мало приправ на вкус мэцукэ. Иди… иди же, он вот-вот придет!

Старуха побежала по коридору на кухню, стараясь исполнить приказания хозяйки: уж конечно, кухарка сделает все, чтобы угодить госпоже. Ведь главный инспектор лично выбрал кухарку, как всю остальную прислугу, так кто же она такая, чтобы сомневаться в умении этой женщины?

Когда она несколько минут спустя вернулась из кухни, мэцукэ как раз входил в дом со своей свитой. Завидев ее, он отпустил телохранителей и поманил ее к себе.

— Никому не говорила о зелье? — шепнул Хироаки, устремив на домоправительницу ястребиный взгляд.

— Нет, господин. Молчу.

— Хорошо ли себя чувствует твоя хозяйка? Врачи часто говорят то, что мы хотим от них услышать. Мне нужна правда.

— Госпожа Айко совершенно оправилась и очень рада снова видеть вас, господин.

— Никаких последствий от зелья?

— Никаких. — Его взгляд пугал ее; казалось, он видит ее насквозь. — Она молода, господин, и быстро поправилась. Когда-нибудь у нее будут дети.