Я стану ночным кошмаром - Екатерина Островская

Вера продолжала смотреть ему в лицо. Иван Севастьянович отвернулся, взглянул на горшок со столетником и отодвинул его еще дальше от себя.

— Вы же знаете мою девичью фамилию. И мне интересно, вы рассказали своему другу Колодину, что спите с его дочерью?

— Какому Коло…

Миклашевский замолчал и потрогал ладонью багровое лицо.

— Мне абсолютно не жаль авторитетного бизнесмена, — продолжила Вера, — только хочу предупредить, что квартирой на сей раз дело не ограничится. Петерин не по старой памяти, а по необходимости продолжает отстегивать в общак. И вот этот немаленький ручеек иссякнет. А потом те, кто контролирует преступность в городе, узнают, что Алика Пятихатку завалили менты. И не просто менты, а конкретные люди ради собственной наживы. Что будет дальше, как вы думаете, Иван Севастьянович?

— Если все так, как ты говоришь, то почему бизнесмен не пошел в свои бандитские структуры, а обратился к нам?

— Да потому, что он для бандитов неприкасаемый. И уличные грабители на таких не нападают. Петерин понял, что это либо залетные гастролеры, что вряд ли, или бывшие менты, с которыми вы договоритесь.

— Чушь! — воскликнул Миклашевский, поднимаясь с подоконника. — Я вообще не понимаю, о чем ты. Приехал к тебе поговорить о твоем будущем…

— О своем подумайте лучше, — посоветовала Вера.

— Ты мне что, угрожаешь? Обиделась на то, что тебя отстранили?

— Не обиделась, потому что знаю, кто посоветовал Лиусской написать письмо министру.

— Дура! — выкрикнул Иван Севастьянович и направился к двери.

Проносясь мимо стола Веры, остановился и повторил:

— Дура!

Эта остановка привела к ошибке. Миклашевский рассчитывал выйти из кабинета и только тогда достать не вовремя запиликавший телефон, но, задержавшись, машинально вытащил из кармана кителя мобильник, посмотрел на монитор и нажал на кнопку. Сделал еще два стремительных шага, толкнул дверь. Его шаги загромыхали в коридоре, но все равно Вера услышала, как полковник сказал кому-то:

— Все отменяется… Тормози, я сказал! Сейчас приеду и все объясню…

Хлопнула входная дверь.

Вера открыла журнал, посмотрела в него и снова закрыла. Поднялась, подошла к окну, поставила на место горшок со столетником. Под окном прошла, обнявшись, влюбленная парочка. Парень с девушкой, студенты, а может быть, даже школьники спешили куда-то, целуясь на ходу и задыхаясь от своей страсти.

Бережная вернулась к столу и набрала номер Жанны. Но тут же сбросила вызов — лучше съездить в больницу самой, чем отделаться дежурным звонком.

Жанна была счастлива: ей разрешили остаться в отделении и даже выделили койку в закутке возле курилки. Койка была не совсем исправна — металлическая сетка плохо держалась на одной из стенок и грозила рухнуть, но Жанна подставила под нее табурет, на случай, если это произойдет. Хотя она практически и не пользовалась кроватью: почти все время находилась возле Толика, отлучаясь только для того, чтобы помыть больничный туалет на этаже. Сидела, гладила его ладонь и что-то тихо говорила. Вряд ли Толик ее слышал: лежал с закрытыми глазами, скорее всего, спал. Четыре других койки были свободны — остальным больным, вероятно, надоело слушать бормотание Жанны, и они перебрались в холл, где на стене висел телевизор, с экрана которого дама с удивленными глазами равнодушно вещала о правильном питании.

Вера остановилась у дверей палаты, не решаясь войти.

— Я только сейчас поняла, какое это счастье — жить, — почти шептала Жанна. — Раньше все недовольной была, почему одним все, а другим ничего. Кто-то с завода гвоздь утащит, так его сразу в суд, словно без этого гвоздя страна рухнет, а другие воруют у государства миллионы, и ничего, одно уважение к ним. Мечтала, чтобы у нас домик был свой или хоть комнатка маленькая… А то что нам, под забором помирать? А теперь думаю: разве от этого зависит счастье? Можно радоваться от того, что солнце светит, что весна наконец пришла, что мир вокруг такой красивый, что есть на свете добрые люди, а рядом любимый человек.

Женщина замолчала, а голос телевизионной дамы дрогнул, видимо, от сочувствия к тем, к кому она обращалась:

— Но вы же понимаете, что одной икрой питаться нельзя. Если в перерывах между приемами пищи будете испытывать голод, съешьте пару бананов робасто моррис. А еще есть такой продукт, как авокадо…

Бережная спешила домой, ругая себя за то, что в очередной раз задержалась на работе. Машин было мало, оживленные в дневные часы улицы сейчас были почти пусты. Когда до дома оставалось не более пяти минут езды, Вера решила позвонить Владимиру, но его телефон ответил голосом автоответчика, сообщившего, что абонент находится вне зоны действия сети. Она бросила мобильник на сиденье и на секунду отвлеклась от дороги, поэтому едва не столкнулась с шедшим впереди автомобилем. Чудом вывернула, обошла препятствие справа, чуть не задев дорожный бордюр. Притормозила немного и обернулась.

Рядом остановилась серебристого цвета машина. Стекла были тонированы, и того, кто сидел за рулем, видно не было. Вера осторожно тронулась с места, серебристый автомобиль тоже, с такой же скоростью. Так они и шли какое-то время рядом. Потом Вера решила оторваться, но через пару секунд серебристый автомобиль снова догнал ее, затем вырвался вперед и шел прямо перед ее «Мерседесом». Вера притормозила, и странная машина тоже сбросила скорость. Только теперь Вера заметила эмблему — «БМВ». Попыталась обойти его, но «БМВ» вильнул влево, не пропуская. Справа объехать тоже не получилось. Тогда она прижалась к обочине и остановилась, предполагая, что владелец серебристой машины хочет выяснить отношения после той ситуации, когда она чуть не въехала в него.

Вера опустила стекло и стала ждать, когда из припарковавшегося впереди «БМВ» кто-то выйдет. Она извинится, покажет служебное удостоверение, дорожная неприятность на том закончится. Но никто не выходил. Ни одно тонированное стекло не опускалось, и сколько сидело внутри людей, понять не удавалось. И тогда ей вспомнилось — ведь убийца разъезжал как раз на таком автомобиле!

Она снова взяла телефон и нажала кнопку повтора последнего вызова. Телефон Владимира по-прежнему не отвечал. А «БМВ» вдруг рванул с места и быстро умчался. Вера видела, как на ближайшем перекрестке под мигающий сигнал светофора он свернул направо. Бережная подождала минуту и тронулась. Ей тоже надо было поворачивать направо. Когда свернула, сразу увидела стоящий у дорожного бордюра серебристый автомобиль. Вера пронеслась мимо, «БМВ» помчался следом. Она въехала в свой двор, стала выбирать место для парковки, поглядывая в зеркало заднего вида. И вскоре увидела серебристую машину — метрах в двадцати, не более. А когда Вера остановилась и начала парковаться, «БМВ» проскочил мимо.

Она вышла из «Мерседеса» и посмотрела вокруг. В квартирах светились окна, горели фонари, но людей возле подъездов и на тротуаре не было. Посмотрела по сторонам — «БМВ» тоже не наблюдался. На всякий случай Вера опустила руку в сумочку и нащупала пистолет. Опустила предохранитель, сжала в ладони рукоять, коснулась пальцем спускового крючка и быстрым шагом поспешила к своему крыльцу.