Стервами не рождаются - Валентина Седлова

— Что будешь делать?

— Пока не знаю. Наверное, поговорю с нашей Тамарой, может быть, что и посоветует. Перспектива иметь дачу или гараж меня что-то не привлекают. Да и жить со своей матерью в одной квартире — это просто нонсенс.

— Так что ты голову себе ломаешь! Быстренько реализуй дачу с гаражом, благо что дачный сезон уже начинается, уйдет по самой выгодной цене. Затем продавай нашей фирме твою долю в квартире, а дальше уже будут не твои проблемы.

— Слушай, а это идея! И сколько времени этот процесс займет? Я имею в виду квартиру.

— Здесь все будет зависеть от тебя. Перво-наперво — обратись в суд с иском о разделе лицевого счета, преврати квартиру в коммуналку. А потом сюда. Я сама, если хочешь, буду твоим агентом в данном вопросе.

— Слушай, а что фирма выиграет в таком случае? Я про то, не много ли финансов я потеряю при таком раскладе?

— Не думаю, что у тебя здесь есть какая-то альтернатива. Полную цену за твою долю тебе, конечно же, однозначно не дадут, зато у тебя на руках появятся живые деньги, а на них ты уже вполне сможешь прикупить себе какую-нибудь квартирку, и вполне вероятно, очень даже неплохую.

— Слушай, а если мать с Иркой будут против того, чтобы я свою долю продала?

— А что они могут сделать? Будут много выступать, мы твои комнаты через наш соседний отдел сдадим каким-нибудь южным торговцам, а они, как практика показывает, всегда чуть ли не десятком человек вселяются. Твои родственнички максимум через полмесяца сами к нам приползут с просьбой, чтобы мы их долю обменяли на отдельную квартиру. Мы, естественно, пойдем навстречу, и организуем им какую-нибудь крошку в районе около кольцевой автодороги. А то и за ее пределами. А за твою квартиру потом неплохие деньги получим.

— А если они в другое агентство недвижимости обратятся?

— Вряд ли их там с распростертыми объятьями встретят, учитывая то, что часть квартиры уже перекуплена нами. Это всегда лишние мучения, если они только каких-то космических комиссионных им не пообещают. А как я тебя поняла, у них лишних средств не имеется.

— Слушай, как хорошо, что у меня есть ты! У меня с самого утра голова тяжелая, а как про все это узнала, так вообще один туман перед глазами; не знала, за что хвататься в первую очередь. А теперь у меня все встало на свои места. Распродам все, и куплю себе приличную двухкомнатную квартиру поближе к работе. На трешку, наверное, денег может и не хватить.

— Кто знает, может быть и хватит. Хотя ты наверняка начнешь закупать мебель, посуду… Не знаю, смотри сама, как тебе удобнее.

— Слушай, еще один вопрос, я свои сделки, конечно, до конца доведу, но мне будет нужно время, чтобы заняться своими делами. Как думаешь, наше руководство мне навстречу пойдет?

— Думаю, да. Объясни им по-человечески сложившуюся ситуацию. Все же люди, все всё понимают. Уйдешь в отпуск без содержания недели на три-четыре, и решишь все свои дела. Кстати, по твоим сделкам еще много работы?

— Да не так, чтобы очень. По одной надо будет в Опекунский Совет обратиться, там двое детей маячат, а по остальным уже договоры заключены, остались последние формальности. Да ерунда, ничего сложного нет. Я о другом сейчас беспокоюсь: на что готовы мои мать с сестрой, после того как остались ни с чем?

— Боишься, что они что-то предпримут в отношении тебя?

— Такой вариант возможен. Ирка сейчас со своим разводом разберется, поймет, что ничего ей не от Валеры не светит, и еще больше озвереет. Так что они с матерью сейчас полная боевая единица.

— Они знают, где ты живешь?

— Нет, этот телефон отец в голове держал. Да и мой рабочий они не знают. Пока, по крайней мере.

— Тогда тебе нечего опасаться. А потом им уже будет поздно дергаться.

— Отец мне еще письмо оставил. Посмертное.

— Что в нем?

— Еще не знаю. Боюсь вскрывать. Мне как его сегодня запечатанным вручили, так оно и лежит в сумочке. Не могу заставить себя его прочесть. Увижу отцовский почерк… Боюсь, что не выдержу.

— Хочешь, я его тебе прочитаю?

— Думаю, что отец хотел, чтобы я прочитала его сама. Так что соберусь с силами и вскрою.

Сигарета в Марининых руках догорела до фильтра, и девушка потушила ее о жестяную банку из-под алкогольного коктейля, служившую местным работникам пепельницей. Юля, в порыве какой-то безумной материнской нежности, обняла Марину, как своего ребенка, которого у нее никогда не было. Они простояли так почти две минуты, потом Марина неожиданно охрипшим голосом произнесла: «Хватит тянуть резину. Пойду и прочту его».

Пройдя к своему столу, она достала запечатанный конверт, осторожно ножницами разрезала его сбоку, вытащила страницы из тетради в клетку, где мелким убористым отцовским почерком в каждой строчке вилась незамысловатая вязь букв. Дрожащей рукой Марина расправила драгоценные листочки и принялась за чтение:

«Милая моя доченька, моя малышка! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом с тобой. Не переживай, это рано или поздно случается с каждым из нас, поэтому причин для печали нет. Просто вспоминай иногда о своем папке, а я буду присматривать за тобой отсюда и охранять, если это только возможно в загробном мире. Помни — когда-нибудь мы все здесь встретимся.

А теперь о причине, по которой я пишу сейчас эти строчки. Я давно подозревал нечто в этом духе, даже поделился с тобой своими опасениями, когда ты приходила ко мне в гости. Но гнал от себя эти мысли. Знаю, что все это звучит как-то путано, поэтому скажу сразу: Ирина твоя сестра только наполовину. Об этом мне открыто заявила твоя мать, когда я сделал Ире замечание. Твоя сестра, узнав, что ее муж уходит от нее, целыми днями стоила планы мести, предвкушая, как разорит его и пустит по миру. Скажу откровенно — однажды я просто не сдержался и сказал все, что думаю по этому поводу. Когда же прозвучали слова о том, что в нашем роду мелочных людей и паразитов не было и не будет, твоя мать, сильно разозленная моей нотацией, заявила, что к Ирине мой род не имеет никакого отношения, что она не испорчена моей дурацкой кровью. Вот так, не больше и не меньше. Потом она ни разу даже не сделала попытки хоть как-то опровергнуть свои слова. Она бросила мне в лицо вызов, и я не смог не принять его. И предпринял определенные шаги.

О том, сколько я на самом деле зарабатываю, твоя мать не имела никакого понятия, поскольку я всегда приносил домой одну и ту же сумму. Но это был не весь мой заработок. Я никому не рассказывал о том, что вместе с остальными своими коллегами занимался в нашем НИИ и разработками по поручению частных фирм. Это приносило всем нам неплохую прибыль. Я открыл счет, на который регулярно перечислял доходы от таких вот халтур на сторону. Для чего я тогда это сделал, не мог объяснить даже самому себе. Теперь же из этих денег будут уплачены все необходимые налоги, и ты станешь полноправной наследницей всего, что я имею. Твоя мать предала меня, и я не хочу, чтобы после моей смерти она жила, купаясь в достатке, в то время как ты горбишься на чужих людей. Что же касается Ирины… Может быть, я и не прав, ведь родителей не выбирают, но то, как она ведет себя, как бросает в мою сторону презрительные взгляды и демонстративно сюсюкает со своей матерью… Я не считаю, что мое наследство пойдет ей на пользу. Она не знает, что такое человеческая любовь, доброта, сострадание к ближнему. Пусть научится этому на своей шкуре. А если не научится… Что ж, я и так сделал почти все, что мог. Увы, человек не всесилен.