Тени Авалона - Алексей Олейников

Фейри дошел до края – дальше колыхалось море, как золотистый стеклянный студень.

– Ступайте за мной и не пугайтесь, – попросил он и шагнул с мостков в воду. Дженни помедлила, и ее мягко, но настойчиво направили следом.

В зале было темно, но человека это не смущало.

Свеча стояла перед ним, предметы на столе отбрасывали длинные тени. Человек, не мигая, смотрел на свечу, точно пытался ее потушить, взгляд его серых глаз был остр и холоден.

Тихо, ни сквозняка, ни шороха. Тени режут плоскости, как коса смерти – существование живых.

Пламя стоит ровно. Жар плывет в стоячем воздухе, поднимается к потолку.

Человек смотрит.

Капля пота медленно скользнула по его виску. Пламя не тронулось, все так же струилось в своей изменчивости, но тени – тени двинулись, потекли черной краской, меняя очертания.

Дотянулись до стены, поднялись на шатких ногах, распахнули зачатки крыльев. Пасти, клювы, щупальца увенчивали их призрачные головы…

Дверные засовы загрохотали, свеча всколыхнулась, смыла одним взмахом эти фантасмагории. В зал вошел человек – невысокий, в сером.

– Мастер Фреймус, – сказал посланец.

Человек перевел взгляд, и посланец поспешно склонил голову – вынести взгляд главы Ковена было невозможно, он словно проникал под череп, входил в зрачки, как ключ в замочную скважину.

Посланец не встречал никого, кто превзошел бы его в искусстве суггестии[52]– до сего дня.

– Наконец Ложа соизволила прислать представителя, – сказал колдун. – Почему так долго?

– Приношу извинения, мастер, – сказал эмиссар Темной ложи. – Всему виной перевозчики этих дикарей. Мы долго плыли.

Колдун протянул руку, посланец вложил в ладонь небольшой мешочек.

Альберт Фреймус извлек оттуда щепотку порошка, развеял над свечой. Эмиссар темников не успел отвернуться, вспышка выжгла все тени, отпечаталась на сетчатке. Когда он проморгался, в зале все дрожало и плыло в зеленоватой мгле, будто они были под водой. Струился сладковатый запах орхидей.

– Теперь нас не услышат. Как твое имя? – Альберт разглядывал его с отстраненным любопытством, как разглядывают инструмент в магазине, прикидывая – пригодится или нет, взять или оставить?

– Бернар.

– В чем цель Темного искусства, брат Бернар?

Посланец замешкался, тени на стенах шевелились как живые. Это сбивало с толку.

– Вас так плохо учили? Во власти, которую человек утверждает над бессмысленной природой, – продолжил Альберт Фреймус. – В этом мире нет ничего выше человека, и все должно покориться ему. Тысячи лет мы шли к этому и в последние двести лет добились выдающихся успехов, но Магус по-прежнему мешает.

– Мастер, но разве сейчас время рассуждать о подобных материях? – неуверенно спросил Бернар. – Эти циркачи смеют судить вас, и Ложа встревожена. К тому же ваши планы…

Колдун скривил тонкие губы:

– Встревожена? Трогательно. Надеюсь, что пока меня нет, никто из собратьев не пытается прибрать к рукам мои разработки?

– Мастер, как вы могли подумать…

– Я бы поступил именно так, – невозмутимо сказал колдун. – Жадность и желание обладать – наши инстинкты. Ложа может не волноваться, я не задержусь здесь.

– Но их обвинения…

– У меня есть рычаги воздействия на Высокий Суд Магуса, – успокоил эмиссара Альберт. – Что с поставками, которые я запросил?

– Вы заказали очень редкие и дорогостоящие компоненты, боюсь, мы не все сумеем доставить в срок.

– Это неприемлемо! – тихо сказал Фреймус, но Бернара ощутимо качнуло назад. – Вы получили стопроцентную предоплату, все следует доставить в Венсброу четко по графику. Работа над «Чертогом» не должна прекращаться.

Пламя качнулось, зеленоватые тени потянулись к горлу, эмиссар попятился.

– Я понял, господин, – в голосе Бернара звучал страх. Он видел много мастеров Темной ложи, но никого, подобного Фреймусу, еще не встречал. Старые мастера, конечно, ворчали, что молодой глава Ковена Западной Англии все больше входит в силу и все больше себе позволяет, но продолжали выполнять его хорошо оплачиваемые просьбы, все чаще походившие на приказы.

Бернар разом припомнил все слухи о Фреймусе – о его удивительных успехах в алхимии и трансмутациях, и редких способностях, которые развивал английский темник, и о главном предмете зависти всех колдунов – его таинственной связи с созданиями Той стороны. Вся колдовская Европа и Азия исходили пеной и сгорали от любопытства – как же он сумел вызвать демониев и создать одержимых?

Иные горячие головы договаривались уж и до того, что следует силой заставить Фреймуса поделиться своими секретами – во благо всего колдовского мира, разумеется. Но благоразумные мастера Темной ложи держали этих буянов под контролем: пусть лучше Фреймус ведет свои исследования под присмотром, чем они расползутся и станут достоянием всех.

Знания – это власть, а власть должна принадлежать немногим. Пусть Фреймус думает, что все карты у него, в нужный момент Ложа придет и возьмет что причитается.

– О ваших поисковых запросах. Результат, к сожалению, отрицательный. Клаус Хампельман не обнаружен. Девочка тоже…

– Жаль. Клаус был чрезвычайно полезен, – сказал темник. – Его заместитель годится только на то, чтобы сигары скручивать. Что до девочки, то она на Авалоне. Ею я займусь лично.

– Она действительно так важна?

– Я займусь ею лично, – повторил темник, явно не одобряя излишнего любопытства посланника. – Что по проекту «Карпаты»?

– Многие знатные роды выказали готовность прислать своих детей для обучения в вашем летнем лагере. Но, признаться, мало кто понимает, зачем вам возиться с юнцами.

– Вам и не надо понимать, – заметил Альберт. – Просто подготовьте все необходимое для запуска проекта. Начнем на зимних каникулах. Считайте, что я бескорыстно выполняю социальную миссию, осознавая свою ответственность перед нашим сообществом.

На лице эмиссара отразилось глубочайшее сомнение.

– Это воспитание элит, брат Бернар, – счел нужным пояснить Альберт. – Наши старые школы давно выродились в ученые секты, где старые профессора-маразматики, забывшие даже основы Темного искусства, погребают жажду юности в залежах мертвой латыни. Где вы учились?

– В Праге.

– Бьюсь об заклад, там все та же лаборатория, что и во времена Бецалеля[53]?