Ретроград - Комбат Найтов

Митинг с наркомом закончился приглашением вечерком посидеть в ресторане, но я сказал, что вынужден отказаться, так как имею совершенно другие планы на вечер, и в них не входит поездка в Москву. Неожиданно для себя отметил, что общаться с Шахуриным приятно, человек понимает то, о чем говорит, и к чему надо стремиться. То есть находится на своем месте, но чересчур доверился Яковлеву, впрочем, именно Яковлев был назначен Сталиным «куратором» молодого наркома. Читал его воспоминания: Сталин в день назначения познакомил Шахурина с Яковлевым и настоятельно рекомендовал ему прислушиваться к умному человеку. Также он поступил и сейчас, и в глазах Шахурина я – такой же Яковлев, только постарше и из другого ведомства. Но, я представитель заказчика. И это несколько меняет дело. Прошел уже почти месяц с момента моего появления здесь, и только сейчас удалось что-то реально изменить в текущей обстановке. Обстановка сопротивляется, и изменяться не хочет. Но, уже вечером, впервые затарахтел древний аппарат под названием «БОДО», пылившийся в углу без дела. Несмотря на продолжавшийся праздник, на заводы полетела РДО за подписью министра и какого-то Алексеева, похоже парторг НКАП, в портянке говорилось о роли парторганизаций заводов в деле скорейшего развертывания серийного производства современных машин. Ильюшину без промедления перегнать БШ-2 в варианте ЦКБ-55 в распоряжение НИИ ВВС, с обещанием открутить все что можно за промедление у самого главного конструктора. В адресах теперь числился и мой «позывной»: «товарищу Нестеренко». Тут же появилось стойкое ощущение, что я что-то забыл сделать! Ах, да, башенку командирскую не прикрутил и про патрон промежуточный забыл! Точно-точно, и, как его, Хрущева к стенке не поставил! Кои наши годы! Правда, я еще не в должности, и своим заместителем Сталин меня не назначил. Поэтому, сажусь за БОДО, и начинаю исправлять ситуацию! А если без смеха, то отправил сводку в адрес Поскребышева с количеством выпущенных комплектов. Более я ни за что в Советском Союзе не отвечаю. А вот за отсутствие этой бумажки могут снять голову. Пришлось малость попотеть, прежде, чем отправил несколько групп цифр из заранее составленной шифровки.

Утро началось с небольшого «прикола»! Я обустраивался в кабинете Филина, а он собирал что-то для себя в комнате отдыха. Я наклонился за столом, и перекладывал провода, которые у Филина проходили как раз под моими ногами. Он ниже меня ростом, а мои ходули как раз доставали до них. Входит довольно шумная компания и с порога заявляет:

– Марк! Хрена ли ты под стол залез! Бумаги мы привезли, давай подписывай, а то нам указивка пришла, что надо сюда «пятьдесят пятый» перегонять, который твой Филин уже браканул.

Я поднял голову из-за стола, и состоялась сценка из «Операции «Ы»»

– Ты хто?

– Я? Сторож!

– А бабуля где?

– Я за нее!

А из комнаты отдыха появляется Филин. Группа пытается навострить лыжи из кабинета, но грозный окрик генерала останавливает ее. Документы переходят к нему в руки. Внутри папочки готовое заключение о прохождении испытаний, несколько положительных резолюций. Не хватает только подписи Филина. Я эту бумажку, правда порядком пожелтевшую, видел, держал в руках. Подписана она была именно 9-го ноября. Что тут началось! Ор стоял минут сорок. Тут рев двух двигателей над крышей штаба, прибыли оба штурмовика с аэродрома первого завода. Филин к тому времени орать уже устал и передал это дело мне.

– Ну, что, говорите, что испытания пройдены, и перед нами грозный бронированный штурмовик, летающий танк?

Кивают. Ильюшина среди них нет. Мордашки мне незнакомые, но характерные, одесские. Звоню Никитченко.

– Петр Сергеевич, тут «ЦКБ» пригнали! Ставь «пятьдесят седьмой» как договаривались! Закончишь – позвони.

Пока ребятки писали объяснительные, раздался звонок, что все готово, но на «ЦКБ-55» прилетел Ильюшин, и грудью на Никитченко бросается, говорит, что такого испытания программой не предусматривается. Филин закончил собираться, мы забрали с собой объяснительные, и со всей этой «шоблой» пошли в тир самолетный. Там на козлах стоял «57-й», шасси убраны, как в полете. А сзади Никитченко в 150 метрах пристроил «Мессер». Этот на шасси, но под хвостом у него козлы установлены.

Увидев Филина, Ильюшин подбежал к нему, и раскричался, что Петя его шедевр расстрелять пытается.

– Если ты не остановишься, то я тебя в кабину посажу, впрочем, так и сделаем! Залезай! «Мессера» видишь?

Фонарь был закрыт, и как Ильюшин не крутил головой, увидеть на хвосте противника он не мог, обзора назад нет совсем.

– Вылезай!

Отошли от машины, и Филин махнул рукой. Два пулемета «Мессера» хлестнули по «танку» 8-мимиллиметровыми «БЗ». Две короткие очереди, чуть сзади кабины летчика. После второй все ильюшинцы кинулись тушить загоревшуюся машину. Двигатель у Ила работал и угрозы взрыва не было. В бак подавался выхлоп от движка. Но машина горела, так как протектор не закрывал пробоины в дюралевом баке «танка». Погасить его удалось.

– Вот это я и запишу в акте испытаний. Тащите в АРМ, а лучше сразу на свалку. Вам пятерым – десять суток ареста, увести! Ну, а вы, Сергей Владимирович, за мной!

Вернулись в кабинет, и тут Филин выдал шедевр! Я от него такого не ожидал! Не зря он так внимательно рассматривал чертежи Ил-10!

– По итогам прошлых испытаний я имел встречу с товарищем Сталиным, который просил нас оказать помощь бюро Ильюшина по доводке ваших, прямо скажем, неудачных самолетов со скорейшим вводом их в серию. Вам под строительство этих машин передается самый мощный завод в СССР, 18-й. Не полностью, но два цеха переходят к вашему КБ. Наше ОКБ доработало вашу машину. Вот она! Подписывайте!

В ОКБ лежит точно такой чертеж, но уже с подписью Ильюшина, но Филин рассчитал все верно! Такой провал на испытаниях никому не прощают! А тут всего на всего подписать какую-то бумажку под передачу в серию самолета Ил-10.

– А почему «десять»? Он же БШ-2!

– Десять узлов мы переделали. И так, шасси. Всю оснастку получить у Сухого. Его И-330 имеет узко поставленное шасси, что совершенно не годится для фронтового истребителя. А шасси – удачное! Но, щитки изготавливать из брони. На чертеже отмечено. Воздухозаборники, вот они, они изогнуты, здесь применена комбинированная броня с пулеулавливателями. Видите?

– Вижу.

– Бронекапсула приведена к нормальному аэродинамическому качеству. Оборонительный пулемет – УБТ. ШКАС и ультраШКАС броню «Мессера» не пробивают. Топливный танк из фиброкартона, с внутренним протектированием, перенесен нами в наименее поражаемое место. Костыль – убираемый. Вся водомасляная система двигателя теперь находится внутри бронированной части фюзеляжа.

– А это что?

– Пусковая установка для авиационных гранат. Она – экспериментальная, сами гранаты еще не готовы, но установка предусмотрена. Подписывайте, Сергей Владимирович, не стесняйтесь!

– Это не моя машина, и я ничего подписывать не буду, пока она не взлетит.