Супербомба - Сергей Самаров

– По фотографии, значит, опознал, – я голосом нагнетал обстановку допроса.

– По фотографии, – согласился Лисин. – По фотороботу ошибиться можно. По фотографии редко ошибаешься.

Фотографии мы запрашивали из бригады спецназа. Нам предоставили только увеличенную фотографию, сделанную на документы. По таким фотографиям ориентироваться трудно, но я сам видел Бравлинова здесь же, в этом кабинете, и могу с уверенностью сказать, что внешний вид фотографии соответствует. А вот художественных или хотя бы бытовых фотографий нам представлено не было. Жена Бравлинова заявила местным ментам, что бытовых фотографий дома нет. Понятно, что просто не пожелала дать, потому что фотографии в каждом доме, в каждой семье есть. С ребенком, с женой, с родителями, с собакой. Не бывает семьи, не имеющей фотографий. А права на обыск в доме никто ментам не давал. Пришлось обойтись тем, что прислали.

Но я старшему прапорщику Лисину поверил. Я внимательно за его глазами следил. И понял, что данное утверждение не продукт осмысленного анализа ситуации, а уверенность в своей правоте. Глаза у Лисина не твердые. Такие глаза всегда выдают говорящего, и необходимо только умение читать взгляд.

Теперь, почувствовав некоторое удовлетворение, я уже мог говорить с ним более откровенно. Но я разговор мысленно уже просчитал и потому не боялся ошибиться и лишнее сболтнуть.

– Ты, может быть, даже не полный дурак, – сказал я. – И понимаешь, что доказательство присутствия на месте преступления старшего лейтенанта Бравлинова будет доказательством твоей невиновности. Если там в действительности был Бравлинов, значит, не было организованного покушения на жизнь старшего лейтенанта Соловьева. Понимаешь это?

Он не сразу понял. Соображал секунд десять. Наконец, преодолев испуг, осознал.

– Да-да, конечно. Ничего я не организовывал.

– Просто не в твоих силах было привлечь к делу Бравлинова. Но в этом случае требуется доказательство посильнее, чем твое утверждение. Таким образом... Ты следи за моей мыслью, внимательно следи.

Он услужливо закивал.

– Я слежу.

– Таким образом, единственным доказательством твоей невиновности может стать подтверждение присутствия Бравлинова на месте преступления. Иначе говоря, мы сможем узнать это только в том случае, если поймаем парня, который стрелял в старшего лейтенанта Соловьева.

– Дядя Саша его знает, – внезапно истерично выкрикнул Лисин.

Впечатление сложилось такое, что старший прапорщик старательно и долго, с усилием сдерживал этот порыв. Но совладать с собой не сумел. Признание все же вырвалось из него.

– Дядя Саша многое знает, – философски согласился капитан Вахромеев.

– А кто он такой? – вроде бы у меня спросил лейтенант Щербаков.

– А это нам сейчас товарищ старший прапорщик сообщит. Итак...

– Дядя Саша. Полковник Бергер. Наш начальник отделения.

– Он твой дядя?

– Он дядя моей жены, – Лисин не сказал, Лисин из себя выдавил и после этого сразу заметно расслабился.

Я понял его состояние. Старший прапорщик долго держал это сообщение в себе. Очень хотел сказать, слова просто сами лезли из него, но боялся последствий, потому как предполагал, что дядя всегда выкрутится, а он останется козлом отпущения. И все же характера не хватило. Сообщение давало хоть какой-то шанс выпутаться, а другого ничего умного в не слишком умную голову не накатывало. А когда сказал, ему сразу стало легче, будто тонул только что, и тут глоток воздуха поймал и от этого несказанно осчастливился.

– Ну-ну. Валяй. Рассказывай дальше.

– Что рассказывать? – Рассказывать дальше Лисин, кажется, все еще боялся. Но, переступив черту, уже невозможно остановиться. И это ему следовало бы знать.

Я сунул руку в карман пиджака и включил диктофон.

– Все. По порядку, – объяснил капитан Вахромеев.

– Не стесняйся, – добавил я. – Видишь, мы даже протокол пока не пишем. Но это – пока. Так что говори, говори. И побыстрее, побыстрее, я лично уже спать хочу и до утра ждать не намерен. И постарайся больше со стула не падать.

– Дядя Саша перед выездом к себе вызвал. Спросил сначала, все ли еще Соловьев каждое дежурство к этой бабе заглядывает. Потом сказал, что со мной хочет поговорить человек из парней Изота. Ростислав его зовут. Надо, говорит, сделать, что этот парень попросит. Ростислав меня на улице ждал. Сразу подошел. Знал уже, похоже, меня. Расспросил подробно, когда Соловьев уходит к своей бабе. Время немного не подходило, мы договорились, что я домой заскочу, вроде бы на минутку, я там недалеко живу, в трех кварталах, и там задержусь на полчаса. Это чтобы старший лейтенант во временной коридор попал. А потом, сказал, к нам кто-нибудь подойдет и скажет, что видел на улице Бравлинова. То есть без фамилии, но человека, которого по телевизору показывают. Из розыска. Я должен был вызвать старшего лейтенанта. Что там стрельба будет, я не знал. Там, наверное, и не должны были стрелять. Просто Соловьев сразу с пистолетом в руках выскочил, потому в него и выстрелили. А так Бравлинова просто должны были увести, а у нас оружие отобрать. А получилось...

Он еще что-то говорил о том, чего он не знал и предположить не мог, но я не слушал. Диктофон записывал, и, если понадобится, я всегда запись разговора прослушаю. Я просто сожалел о том, что в кабинете присутствуют капитан Вахромеев и лейтенант Щербаков. У меня появилась хорошая возможность прижать Изота и основательно его растрясти. Он прокололся крупно. И я с удовольствием рассчитался бы и за его обычный начальственный тон, и за его жадность.

Думал я долго, я даже представлял себе, что можно из этой ситуации выжать и как мне добраться все же до Бравлинова с помощью Изота или без нее. Что Изот с Бравлиновым еще не расправился, я не сомневался. Спецназовец – сильная карта в руках уважаемого Олега Юрьевича. И он эту карту, свой козырь, постарается придержать до решающего момента.

Лисин уже молчал. А мои размышления прервал Слава Щербаков:

– На городских депутатов неприкосновенность тоже распространяется?

– Распространяется на всех, – сердито ответил Вахромеев. – Да что толку от этой неприкосновенности. Неприкосновенности можно лишиться по запросу прокуратуры. Тут в другом дело. Изот скажет, что все это ерунда, что он к этому делу никакого отношения не имеет, и мы ничего доказать не сможем. И полковник Бергер, думаю, предпочтет племянника посадить, чем самому погон лишиться. Нет, не было такого разговора – и все...

– Дядя Саша не откажется, – неуверенно возразил старший прапорщик. – Как же, если он сам послал.

– Знаю я твоего дядю Сашу как облупленного. Мы с ним вместе в первую чеченскую в Грозном сидели. Мы по ночам среди развалин ползали, а он патроны боевикам продавал, а потом за это еще и орден получил, и полковника. Можешь не надеяться. Ему нужна чистая биография, чтобы пенсию получить и уехать к родственникам в Германию.