Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова

Я удалялась от сарая, и сердце обливалось кровью при мысли о том, что Занта осталась в руках этого мерзавца. Но дело сделано, теперь лишь ждать.

Передо мной стояла вторая задача, и пора было приступать к ее решению, потому что через пару часов рынок закроется, погаснут фонари, и Мусорная пустошь вновь станет безлюдной.

☘️

Я заставила себя уйти, не оглядываясь. Медленно двинулась вдоль рядов, обходя лужи и кучи мусора.

Теперь в кармане звенели монеты, но выложенные на прилавках товары мало меня занимали.

Нужно было найти Фарахира, торговца семенами, саженцами и всем, что рождает земля. Он или его сын не пропускали ни одного Полуночного рынка, и я надеялась узнать от них то, что мне было нужно.

Плотнее закуталась в плащ и подняла капюшон, но знакомых моя маскировка не обманула. Гейла весело помахала мне рукой. Мимо прошел Чест, бережно прижимая к груди выторгованный фолиант, и настороженно кивнул, приветствуя. Книготорговец выглядел напуганным: вылазка на Полуночный рынок для робкого Честа была сродни поездке в каменистые пустоши Афара, кишащие чудовищами и разбойниками.

Мне тоже было не по себе, но по ряду других причин. Меня не покидало ощущение чужого взгляда. Между лопаток свербило, по спине время от времени пробегал холодок.

Кто-то шел за мной, упорно и скрытно, и не упускал из поля зрения.

Несколько раз я останавливалась и оглядывалась, и однажды усмотрела подозрительную мужскую фигуру среди широких спин, но ее тут же заслоняли посетители ярмарки. Невозможно понять – правда ли по моим пятам идет неизвестный, или же это лишь игра воображения.

На Мусорную пустошь этой ночью явилось много народу; угадывать злодея в каждом покупателе было глупо, и я отмахнулась от своих предчувствий.

Фарахир, как всегда, расположился чуть в сторонке от центра торжища. Закутанный в старый зеленый бурнус, он неподвижно стоял за раскладным столом, на котором лежали дюжины приоткрытых мешочков с семенами. Рядом в ящиках стояли бережно замотанные в тряпки саженцы.

Увидев меня, Фарахир широко улыбнулся и часто закивал; вплетенные в его черную бороду деревянные амулеты и желуди загремели, как кастаньеты.

– Рад приветствовать тебя, любезная Эрла, – начал он цветисто. – Как твоя жизнь? Слышал, тебя одолели неприятности.

– Да, я попала в непростую ситуацию, но стараюсь из нее выкарабкаться, – вымученно улыбнулась я в ответ.

– Благословен тот, кто не падает духом. Пусть судьба даст сто пинков под зад твоим врагам. Но скажи, как поживает моя альдорская вишня? Прижилась ли, процветает ли? Каким именем ты ее нарекла и посадила ли на растущую луну, как я тебе советовал? Не желаешь ли приобрести для нее друга?

– Я выполнила твой совет, дорогой Фарахир, – ответила я, не вдаваясь в подробности. – Вишню нарекла Аурикой. Весной станет ясно, будет ли она цвести. Сегодня я пришла не за товаром, а за сведениями.

– Чем могу помочь тебе, моя дорогая?

– Скажи, Фарахир, не слышал ли ты о таком растении, как лигнифия, в просторечии древоядица? И не привозил ли ты ее на продажу?

Фарахир впился в меня черными блестящими глазами. Задумчиво покачал головой, неизвестно чему загадочно улыбнулся. Достал серебряную табакерку, щелкнул замком, протянул мне.

– Угощайся... лучший контрабандный табак из долин Каваларии.

Я отказалась. Фарахир что-то знал, и теперь тянул время, обдумывая ответ.

Но как ни странно, в этот раз он не стал увиливать и мутить воду.

– Древоядица... как же, слышал. Уж не это ли растение, что стало причиной твоих бед и несчастья достопочтенного Бельмора, да истлеет его мелкая душонка?

– Именно так, Фарахир.

– Ты знаешь, я торгую лишь добрыми растениями. Но послушай: месяц назад на Полуночном рынке к нашему прилавку подходил некий человек и спрашивал, нет ли у нас этого товара.

– Что за человек?!

– Не могу сказать. Он говорил не со мной, а с моим сыном. Глупый мальчишка посоветовал незнакомцу поехать в столицу и обратится к Тафтуру на Гнилом базаре, презренному торговцу ядовитыми и дурманящими растениями. Полагаю, он послушался совета.

– Как он выглядел?

– И это мне неизвестно. Сын сказал, он – или она – был закутан в плащ, на глаза надвинул капюшон. Плащ старый, рыбацкий, с желтыми завязками. Сын запомнил эту деталь, потому что удивился: с каких это времен рыбаки стали интересоваться редкими растениями?

– Спасибо, Фарахир. Пожалуйста, если твой сын вспомнит что-то еще, подай мне весточку. Вот, возьми.

Я вложила в его мозолистую ладонь пять эленов. Фарахир взял монету, сокрушенно покачал головой и протянул мне мешочек с сушеными персиками, финиками и изюмом.

– Мои слова ничего не стоят, Эрла. Но я возьму твои деньги, а ты возьми лакомства. Пусть сладость скрасит твою жизнь. Тянись за солнцем, как подсолнух, и будь выше сорняков, как этот солнечный цветок.

Отойдя от прилавка, я решила отправиться домой. Голова гудела от усталости, ноги замерзли. Туман сгустился, силуэты горожан скользили в нем, как тени. Их речь и смех звучали приглушенно, словно из другого мира.

Я покинула лабиринт торговых рядов, миновала мусорные короба и последнего торговца. Это был еще один знакомый, и торговал он удачей. Аркандор раскладывал на деревянной доске карты перед грузной фабричной работницей и вдохновенно врал, обещая ей богатого и красивого мужа.

Но вот пронзительный голос Аркандора затих. Я вышла к старой сторожке и столкнулась с точильщиком Тилем Тинвином. Худой, оборванный, он выглядел жалко. Катил перед собой тележку с инструментами и точильным колесом.

– Тиль, постойте! – вскрикнула я. Но точильщик злобно осклабился, резко свернул в сторону и припустил трусцой. Его тележка звенела и подпрыгивала на ухабах.

– Подождите! Мне нужно с вами поговорить! – крикнула я, пускаясь в погоню, но в этот момент на меня налетела свора бродячих артистов и гадалок. Толкнули, закружили, хохоча и напевая. Фокусник-фламмаг дыхнул огнем, я отшатнулась от струи оранжевого пламени, заклубился едкий дым, а когда он рассеялся, я осталась одна у сторожки. Ни покупателей, ни Тиля, ни шутов, лишь ветер ворошил пустой бумажный пакет.

Довольно приключений на эту ночь, решила я и свернула в безлюдный переулок, что, по моим предположениям, вел к главной улице.

Эту часть города я знала плохо, и потому скоро заблудилась. Направления не потеряла, но пришлось плутать извилистыми проулками, на которые выходили задние стены складов.

Было темно, туман стлался по земле, лишь кое-где мутно желтели пятна фонарей.

Прибавила ходу и вновь почувствовала спиной чужой внимательный взгляд. И различила звук шагов. Теперь не было сомнения: за мной гнались. Переулок петлял и извивался, и преследователя пока не было видно.