Игра без правил - Андрей Земляной

Не успевший отреагировать на изменение обстановки коммандер Валентайн только хлопал глазами, когда его уронили в кресло и привязали так, что он не мог даже шелохнуться.

Пока Виктор собирал оружие и готовился отражать нападение спасательных команд, Винь Хо, доставший из тел погибших все железки, тщательно вытер их о китель коммандера и, воткнув «малый шомпол» на пару сантиметров в ногу офицера, спокойно поинтересовался на чистом английском расположением помещений, где держат заложников.

Совершенно деморализованный мгновенной и кровавой гибелью своих людей коммандер только и смог проблеять про шестой уровень, сектор «С» и выпасть в осадок.

— Витя, шестой, эс.

— Понял. — Виктор уже набирал на табло передатчика код «открытого канала» эскадры.

— Тащ комбриг?

— Я здесь, капитан. Поговорили?

— Если господин коммандер не врет, что сомнительно, то наши на шестом, сектор «С».

— Сами как?

— Минут десять продержимся. — Виктор с подозрением оглядел дверь командного отсека и совсем тихо произнес: — А может, пять.

— Я уже отдал команду. Твои выдвинулись. Если успеют, постарайся этого деятеля доставить к нам.

— Есть доставить.

В отсутствие приказов руководства фортом сопротивление защитников превратилось в череду стычек на разных уровнях. Уже успевшие облачиться в свою броню, Виктор и Винь Хо вели роту по кратчайшему пути на шестой, сметая хлипкие заслоны ураганным огнем, стараясь успеть как можно быстрее. Самое ожесточенное сопротивление оказали военные полицейские, охранявшие заключенных. Виктор со своими бойцами и пилотом, воевавшим, несмотря на легкую броню, наравне со всеми, оказался в коридоре прямо над тюремным сектором.

— Давай! — Встав в круг, образованный зарядами взрывчатки, он кивнул саперу и в облаке взрыва провалился на нижний уровень.

Два скорострельных «Шелеста» в руках командира роты обрушили на охранников настоящий огненный шквал. Опустевшие магазины на сто патронов еще не коснулись пола, как новые заняли свое место.

Пока бойцы спускались через дыру, Виктор оглянулся. Кроме солдат, убитых им, в углу, сваленные, словно поленья, лежали трупы явно гражданских людей.

— Командир!

Виктор обернулся.

Рядом стоял, переминаясь, сержант Гарь из второго взвода.

— Тут эти… заперлись в комнате. Говорят, что сдаются. Требуют представителя Красного Креста и чего-то еще. — Он смущенно улыбнулся. — У меня с английским не очень.

— На хер всех.

— Что?

— Я говорю, на хер всех. Ты что, и по-русски не понимаешь? — Виктор хмуро посмотрел сержанту в глаза. — Я спрашиваю, с русским у тебя все нормально? Пойдем, преподам краткий курс.

Остановившись перед дверью, за которой спрятались уцелевшие охранники, Виктор кликнул штатного сапера первого взвода старшину Климова:

— Клим, сделай мне дырку, вот такую. — Виктор руками показал величину отверстия.

Не отвечая на крики из небольшого окошка, больше напоминающего бойницу, дождался короткого хлопка взрыва и, сняв с подвески гранатный пенал и поставив детонатор «на удар», забросил в дыру. На этот раз взрыв прозвучал гораздо солиднее. Пять оборонительных гранат превратили спрятавшихся в комнате людей в одно месиво.

— Теперь понятно?

Сержант кивнул.

— Понятно!

Когда Виктор вернулся в тюремный блок, бойцы уже стаскивали трупы демовцев в одну камеру, а своих упаковывали в пластик и поднимали лифтом наверх, где их принимала бригадная мед-служба. Только потом начали открывать двери, и синюшно-бледные заложники стали потихоньку выбираться из камер. Кто-то плакал в истерике, кому-то оказывали первую помощь, кто-то пил предложенную бойцами водку. И только одна маленькая трехлетняя девочка все ходила среди людей и что-то спрашивала. И как по волшебству глаза взрослых становились из радостных тоскливо-печальными. Они что-то пытались объяснить, но девочка все шла дальше, провожаемая сочувственными взглядами. Наконец она остановилась возле обессиленно сидящего у стены пилота.

— А где моя мама?

Пилот поднял голову в большом серебристом шлеме и склонил влево, словно пытаясь что-то понять.

— Ты не знаешь, где моя мама?

Вокруг уже собралось около двух десятков людей — и солдат, и бывших заложников, сжимающих в бессильной ярости кулаки. Кто-то уже успел рассказать, что маму маленькой Верочки расстреляли в назидание остальным за предпринятую частью группы попытку диверсии.

Путаясь трясущимися руками в застежках шлема, пилот отсоединил манжету и сдернул шлем с головы, выплеснув на плечи волну серебристо-белых волос. Огромные миндалевидные глаза, каких не бывает у человека, словно мерцали неземным светом. Тисса ком Равой встала на колени перед девочкой:

— Найо ем сато. Камо лайа, Лайа сем нао.

— Ну где ты так долго! — Девочка шагнула вперед и, обняв алатку, устроилась головой на ее плече, не обращая внимания на обожженный и покореженный пластик.

— Сеа. Наро кон та. Каса ком лайа. — Алатка гладила девочку по голове, а из глаз ее сплошным потоком лились слезы. — Карао сен тами. Он кано де сато лайа.

— А он большой?

— Ганао. — Пилот кивнула. — Ен сана ким тарсо. Ром танао сайа имквано.

— Такой огромный? А мы там не заблудимся?

— На харо. Рам твани ем квато, сани еллсао радо.

— Настоящие феи! — Девочка на мгновение покинула такое уютное плечо и посмотрела Тиссе в глаза.

— А почему ты плачешь? — Девочка начала вытирать ручками слезы, оставляя на мраморно-белой коже алатки грязные полосы.

— Айнаро ем саати лайа. — Тисса улыбнулась и, поймав губами маленькую ладошку, несколько раз торопливо поцеловала ее.

— Не плачь. Я ведь с тобой.

Пробившийся сквозь толпу мужчина осторожно коснулся плеча алатки:

— Уважаемая, я должен забрать ребенка. Малышке требуется психологическое кондиционирование и…

— Мы ее заберем, — раздался сбоку женский голос. — Галя была моей подругой…

Пилотесса, уловив в словах человека угрозу, поднесла шлем к уху и сдвинула ползунок транслятора, прослушивая последние реплики. Не выпуская малышку из рук, одним текучим движением она встала и коротко, с поворотом пробила коленом в грудь мужчине. Затем, поймав пытающегося сползти по стене человека за горло, стала мерно его бить головой о стену.

— Каран хани гемм ирон. Карам хани! Гемм хани! — Звонкий голос ее, казалось, отдавался эхом по всей станции.

— Мама, да отпусти ты дядю. Никто меня не заберет.

Отпущенный дядя рухнул как раз в момент появления очередного действующего лица. Командующий эскадрильей штурмовиков «Хана», которого никто до сих пор не видел живьем, несколько секунд смотрел на девочку и, прошипев нечто вроде, похожее на «пи…ец маскировке», обернулся. Найдя глазами одного из солдат, произнес сухим, обезличенным динамиком шлема голосом: