Мой взгляд на будущее мира - Ли Куан Ю

В: Помимо национального и религиозного вопроса многих тревожит проблема продажных политиков и коррумпированности системы. Например, от политики предоставления контрактов малайским компаниям выигрывает очень мало малайцев. Как вы думаете, сумеет ли Малайзия когда-нибудь решить эту проблему?

О: Не могу сказать. Возможно, это случится, если у них во власти появится группа молодых, высокообразованных малайцев, которые решат привести систему в порядок и будут готовы к непримиримой борьбе с корыстными интересами. Однако во всех отделениях партии ОМНО лидеры держатся за власть, поскольку она дает им привилегии. Так что я не уверен, что систему удастся изменить, если только не будет запущен глубокий процесс трансформации в масштабах всей страны.

В: Что касается отношений между Малайзией и Сингапуром, видите ли вы потенциал для тесного экономического сотрудничества? Одним из примеров может быть экономический регион Искандар в Малайзии — тут действуют чисто прагматические интересы, и есть основа для совместного ведения бизнеса.

О: Давайте подождем и посмотрим, как будет развиваться Искандар. Да, это поле для экономического сотрудничества, однако не нужно забывать о том, что мы инвестируем на малайзийской территории. Одним росчерком пера они могут отнять у нас все. Едва ли они пойдут на это, потому что хотят привлечь еще больше инвестиций. Но, инвестируя в том же Искандаре, мы должны понимать, что любая недвижимость или завод, которые вы строите на чужой земле, принадлежит владельцу этой земли.

Индонезия Власть регионам

Самое значимое событие в индонезийской политике, произошедшее после окончания эпохи Сухарто, носило удивительно недраматичный характер. Оно не сопровождалось ни шумными уличными демонстрациями, призывающими к радикальным переменам, ни грандиозными правительственными планами по преобразованию экономики страны. Оно вряд ли могло бы лечь в основу сценария голливудского блокбастера. Тем не менее я убежден, что в будущем историки признают его знаковый характер. Под этим событием я имею в виду регионализацию, или, другими словами, децентрализацию, страны.

В 1999 г. преемник Сухарто на посту президента Бухаруддин Юсуф Хабиби без лишнего шума подписал пакет законов о передаче властных полномочий из центра примерно 300 округам, входящим в состав этой раскинувшейся на островах страны. Вступив в силу в 2001 г., эти законы привели к впечатляющим результатам. Каждый регион получил право самостоятельно управлять своими делами посредством выборных органов местного самоуправления, и это вдохнуло в страну новую жизнь. Ее экономическое развитие стало гораздо более равномерным. Местная автономия также значительно снизила сепаратистское давление и помогла стране сохранить свою целостность. Децентрализованная Индонезия сегодня живет гораздо лучше, чем раньше, и перед ней открываются куда более радужные перспективы.

До начала процесса регионализации Индонезия имела одну из самых централизованных политических систем в мире. Все более или менее значимые экономические решения принимались в столице президентом и его кабинетом и реализовывались по всей стране государственными чиновниками и представителями центрального правительства. Все должно было согласовываться с Джакартой. Иностранные инвесторы, в том числе из Сингапура, были вынуждены соблюдать правила игры. Они знали, что за возможность инвестировать даже в самых отдаленных районах страны им нужно заплатить «вступительный взнос» в Джакарте. Естественно, что все налоговые доходы и прибыли, получавшиеся в результате освоения богатых природных ресурсов страны, текли обратно в Джакарту, которая перераспределяла их по своему усмотрению.

Эта система работала достаточно хорошо на протяжении многих лет под руководством Сухарто. Генерал Сухарто сменил своего предшественника Сукарно на посту президента в 1968 г. и возглавлял страну в течение следующих трех десятилетий. Его достижения можно назвать поистине экстраординарными. Сухарто унаследовал страну с отсталой экономикой и свирепствующей гиперинфляцией и, сосредоточив все силы нации на развитии, преобразил ее. В отличие от Сукарно, который тратил всю энергию на то, чтобы стучать кулаком по столу на международных конференциях и пытаться превратить Индонезию — и, разумеется, самого себя — в вождя развивающегося мира, Сухарто понимал, что Индонезия не будет иметь голоса на международной арене, пока не решит внутренние проблемы. Когда была создана независимая Малайзия, Сукарно выдвинул лозунг «Ганьянг Малайзия», что означает «Сокрушим Малайзию». Сухарто, понимавший всю важность хороших международных отношений, немедленно отказался от этого лозунга, принял Малайзию как соседа и признал включение в ее состав Сабаха и Саравака.

За 30 лет пребывания у власти Сухарто, который привлек для управления страной высококвалифицированных управленцев и экономистов, Индонезия добилась реального прогресса. Чтобы понять всю значимость вклада Сухарто, достаточно сравнить Индонезию и Мьянму. Обе страны начинали, имея одинаковый уровень развития. Обе были богаты природными ресурсами, и в обеих у руля стояли военные лидеры. Но генерал Не Вин в Мьянме (или Бирме, как она в то время называлась) решил пойти по пути социализма. Если бы не здравомыслящая политика Сухарто, сосредоточившего все силы страны на развитии, сегодня Индонезия могла бы быть похожа на Мьянму. Сухарто не удалось преодолеть коррупцию и кумовство, но результаты, которых он достиг, говорят сами за себя: он дал образование народу, обеспечил рост экономики, построил дороги и инфраструктуру.

Тем не менее централизованная система, на которую опирался Сухарто, плохо подходила для такой разнообразной страны, как Индонезия. Она состоит из 17 500 островов, протянувшихся с запада на восток на расстояние более 5000 км и населенных более чем 200 различными этническими группами. В 1960-х гг. Го Кенг Сви заявлял, что распад Индонезии практически неизбежен. Он признавал, что в этой рассредоточенной по архипелагу стране действуют иные силы, чем те которые могли бы проистекать из чувства единства, обусловленного общей культурой или историей.

Одним из факторов, позволивших предотвратить распад, стал язык, и в этом вопросе Сукарно, несмотря на все свои недостатки и эксцентричные выходки, сумел проявить дальновидность. В качестве государственного языка он выбрал малайский (который здесь называют индонезийским), а не яванский. При этом для выбора яванского языка имелось множество веских причин. Яванцы составляют самую многочисленную этническую группу в Индонезии. У них очень развитый язык, на котором написана самая древняя и богатая литература в стране. Сам Сукарно был яванцем по происхождению, и столица страны Джакарта, которая является не только ее политическим, но и ее экономическим и культурным центром, расположена на острове Ява. Но Сукарно понимал, что яванский не объединит нацию, поскольку для населения многих регионов Индонезии это чужой язык. Оно сочло бы это дискриминацией, и страна распалась бы на части. В то же время малайский уже был широко распространен как второй язык, так как это был язык моряков и коммерсантов, путешествовавших не только по стране, но и по всей Юго-Восточной Азии. Сукарно выбрал малайский государственным языком и постановил, что отныне во всех школах обучение будет вестись на малайском, а местный язык или диалект будет преподаваться в качестве второго языка. В результате сегодня люди во всей стране понимают друг друга. Это было гениальное решение и величайший дар Сукарно Индонезии.