Удел Упыря - Александр Матюхин

Гиберт не мог вспомнить, где он уже чувствовал подобный запах. Ему вдруг стало настолько хорошо, настолько легко и весело, что он, втянув воздух ноздрями, откинулся на диван и радостно захохотал!

– Алаида, ты, кажись, переборщила с дурман-порошком, – заметил сэр Дуллитл, но Гиберт его не услышал.

Он летал в облаках, купался в розовом озере и ловил большим сачком своего слугу Ганса, который, повизгивая от страха, убегал. А еще фон Клауссенц понял, что умеет летать, хотя никогда ранее не пробовал этого делать, и даже взмахнул руками, подпрыгивая, но сорвался с дивана и шумно рухнул на пол, уткнувшись острым подбородком в деревянный паркет.

Это мгновенно привело его в чувство. Гиберт сфокусировал взгляд и понял, что перед его взором простираются прелестные ножки посетительницы. Он полежал еще пару секунд, наслаждаясь чудесным зрелищем, а потом встал, потирая ушибленный подбородок, и, извинившись, вышел.

Ганс молниеносно принес ему благоухающую мазь, снимающую синяки, которой Гиберт торопливо намазался, причесался, поправил фрак и вернулся к посетителям, размышляя про себя о том, что же стало причиной его внезапного падения. Примечательно, что после удара головой об пол все математические расчеты и образы золотых монеток напрочь вылетели из головы, вытесненные обликом прекрасной миссис с не менее прекрасными ножками!

«А какой у нее бюст!» – подумал Гиберт, впиваясь взглядом в предмет своих дум.

– Разрешите еще раз… ммм… поцеловать, миссис! – галантно изогнувшись, фон Гиберт впился губами в ладонь, вдыхая чудесный аромат, исходивший от женской кожи. Как прекрасно!

Едва миссис Фройляйн выдернула из-под его губ руку, Гиберту стало совсем легко и хорошо. Он даже принялся напевать какую-то немецкую песенку, не стесняясь нецензурных выражений, а когда упоминал мужское достоинство, то косил глазами в сторону женщины и неумело двигал бровями.

Когда он угомонился, сэр Дуллитл шумно опустошил бокал с вином и, выдохнув, сказал:

– Может, вернемся к предмету нашего разговора?

– Вернемся, – легко согласился Гиберт, – о чем будем говорить?

– Видите ли, уважаемый посол, – начал сэр Дуллитл, похрустывая костяшками пальцев, – дело в том, что и я, и моя спутница уже довольно долгое время находимся вне пределов нашей любимой Англии. Знаете, как это трудно – многие годы не слышать достойную истинного англичанина речь, не испытывать чувства гордости за Родину…

– Ах, как я вас понимаю! – воскликнул Гиберт и стал жевать цветок, стоявший в вазочке на столе. В горле его внезапно пересохло. – Можно… это… еще разик… ручку бы чмокнуть?

Сэр Дуллитл критически посмотрел в слезящиеся распухшие глаза немца, на его мокрый нос и отрицательно покачал головой, продолжив:

– Вы же знаете, что истинного англичанина найти в этом проклятом турецком городе невозможно. И вот, прослышав о вас, мы поняли, что вы и есть тот человек, который нам нужен, чтобы снять с наших плеч бремя печали и скорби!

– Но я же немец! – заметил Гиберт.

– А мы англичане! – поднял вверх указательный палец сэр Дуллитл. – О чем это говорит?

Гиберт недоуменно пожал плечами и выплюнул цветок на ковер.

– Это говорит о том, что по части культуры у нас есть много общего! Я предлагаю рыбалку! Чтобы развлечься. Мы с моей дорогой миссис Фройляйн в обществе истинного джентльмена почувствуем себя на вершине блаженства!

– Удочки, крючочки и червяки? – поморщился Гиберт.

– Зачем? Динамит, шнуры и водонепроницаемые бочонки! – Сэр Дуллитл профессионально, в отличие от немца, подвигал бровями и опустошил последний бокал.

Посол почувствовал, что ему становится очень хорошо! Еще бы! Это вам не вонючие турки! Это истинные ценители искусства рыбалки! К тому же… Провести весь день на озере с такой очаровательной женщиной, как миссис Фройляйн! Тут уж Гиберт устоять не мог!

Вздохнув полной грудью, он вскочил и заорал во весь голос:

– Карету!!! И немедленно!!!

– Я так и думал, что вы согласитесь, – сэр Дуллитл тоже поднялся и обнял немецкого посла за плечи, – поэтому приметил на днях замечательное, тихое и полное рыбёшки озерцо неподалеку от города. Там нам никто не помешает вкусить все прелести рыбалки, уверяю вас. Я захватил с собой шесть бочонков с порохом и три метра добротного, не гаснущего в воде, шнура!

– Вы великолепны! – воскликнул Гиберт, глядя на миссис.

– Еще бы, – проворчал сэр Дуллитл и еле заметно ухмыльнулся.

Через пятнадцать минут была подана карета с открытым верхом, запряженная тройкой гнедых лошадей. В нее быстро загрузили все, что могло пригодиться на рыбалке.

Кучером посадили Ганса, и карета тронулась с места.

Гиберт и сэр Дуллитл сели на одну сторону, а миссис Фройляйн на противоположную, откровенно закинув ногу за ногу и обнажив прелестные бедра, мигом приковавшие взгляд немецкого посла. Одурманенный и зачарованный, Гиберт провел всю дорогу в полном молчании, не мигая и не шевелясь. Сэр Дуллитл же шутил, негромко пел частушки и подмигивал Фройляйн, явно на что-то намекая. Она согласно кивала, косила глаза в сторону Гиберта и слегка улыбалась.

Карета неслась по городу, распугивая прохожих, которые прижимались к домам, проклиная сквозь зубы немцев, позволяющих себе черт знает что. За город выехали без особых проблем. Стоило стражам увидеть красноватый нос фон Гиберта, как ворота тотчас распахнулись.

Сэр Дуллитл громкими окриками указывал Гансу путь, и вскоре карета выехала на небольшую дорогу меж двух полей. Лошади перешли на легкую трусцу.

Озеро оказалось небольшим и очень уютным. У берегов оно заросло камышом и осокой, однако в нескольких местах были оборудованы отличные места для ловли, кто-то заботливо прорубил в осоке проходы к воде. Золотистый песок спускался к самой кромке озера. В метре от осоки и ленивых волн была вкопана в песок небольшая лавочка, потрескавшаяся от времени, с остатками краски на дереве. Пляж со всех сторон прикрывали от постороннего взгляда камыш и осока, а еще небольшая ива. В общем, вполне удобное местечко для рыбной ловли любимым способом Гиберта.

Все принадлежности тотчас были выгружены Гансом, и он удалился в карету, оставив троицу.

– Как вам, уважаемый посол? – горделиво выпятил грудь сэр Дуллитл. – Свежий воздух, осока, ветерок… Что еще нужно?

– Рыба – ответил фон Гиберт, распутывая шнур, который горел даже под водой. – Здесь взрывать не опасно?

– Ни в коей мере! – ответила миссис Фройляйн. – Озеро принадлежит одному нашему знакомому, который любезно отдал его в наше распоряжение на неопределенное время! Разрешил ловить столько рыбы, сколько влезет!

Лицо Гиберта расплылось в улыбке. Давненько он так не веселился! Его жена, оставшаяся дома, вечно старалась препятствовать этому безобидному развлечению мужа. Она входила в какое-то странное общество в защиту животных, ела одну лишь траву, а посему худела буквально на глазах. Иногда Гиберт даже опасался, что, проснувшись в одно прекрасное утро, может обнаружить вместо жены пучок высохших волос и сморщенный ее желудок. Вернее, не то чтобы опасался, но ведь сколько денег потом уйдет на похороны, да на траур, да еще и гостей созывай на поминки… А поминки фон Гиберт не любил.