Сербия на Балканах. XX век - Константин Никифоров

Главный вопрос после выборов касался возможных коалиций и фигуры нового председателя правительства. У лидера Демократической партии Сербии В. Коштуницы оказалась позиция «арбитра положения». В результате при создании широкой демократической коалиции (ДП, «Г-17+», ДПС и Новая Сербия) он сохранил за собой кресло премьера. Однако его позиции заметно ослабли, ведущие посты в правительстве и место спикера в парламенте заняли представители Демократической партии.

В целом в указанный период ситуация в Сербии характеризовалась борьбой трех главных политических сил – прозападных демократов Б. Тадича, национально ориентированных умеренных демократов В. Коштуницы и радикалов Т. Николича, который успешно заменил сидящего в голландской тюрьме в ожидании приговора Гаагского трибунала В. Шешеля. Из этой сложной конфигурации сложилось своего рода двоевластие из президента и лидера ДП Тадича и премьера и лидера ДПС Коштуницы. Одновременно в это время в Сербии стал укрепляться парламентаризм, бывший на довольно низком уровне не только при Милошевиче, но и во время правительств Джинджича и его преемника Живковича[204].

В конце января 2008 г. состоялись очередные президентские выборы. Первый тур не выявил победителя. Причем повторилась ситуация четырехлетней давности: с небольшим отрывом победил радикал Т. Николич, вторым был действующий президент, председатель Демократической партии Б. Тадич. Ситуация повторилась и во втором туре выборов, состоявшемся 3 февраля: должность президента сохранил за собой Тадич, набравший немногим больше 50 % голосов избирателей. По сравнению с прошлыми выборами его преимущество несколько уменьшилось. Отличие этих выборов состояло в том, что на этот раз премьер-министр Сербии Коштуница публично не поддержал во втором туре Тадича, а предложил гражданам страны самим сделать свой выбор. Но его Демократическая партия Сербии продолжила терять позиции. Сербский избиратель продолжал отдавать предпочтение политическим полюсам, а не центру.

8 марта 2008 г. премьер-министр Сербии В. Коштуница подал в отставку, так как большинство правительства отказалось в парламенте поддержать резолюцию, согласно которой Сербия может вступить в Евросоюз только имея в своем составе Косово. Правительство, которое уже давно разрывали противоречия, пало. На внеочередных парламентских выборах, состоявшихся 11 мая, больше всех голосов получили Демократическая партия Б. Тадича – 38,75 % голосов (102 мандата) и Сербская радикальная партия Т. Николича – 29,22 % голосов (77 мандатов). На третьем месте оказалась Демократическая партия Сербии В. Коштуницы – 11,34 % голосов (30 мандатов). Социалисты получили 7,57 % голосов (20 мандатов), Либерально-демократическая партия – 5,30 % (14 мандатов).

На этот раз Коштуница пошел на давно ожидаемый союз с радикалами, но для формирования правительства их голосов уже не хватало, как не хватало их и у коалиции «За европейскую Сербию» во главе с Демократической партией. Роль «стрелки на весах» сыграла на этот раз Социалистическая партия Сербии во главе с Ивицей Дачичем. Он сначала вел переговоры с Коштуницей и Николичем, но затем неожиданно переметнулся к демократам Тадича. В Народной скупщине возникло большинство, состоявшее из коалиции «За европейскую Сербию» (ДП и «Г 17+»), коалиции вокруг соцпартии (СПС, Партия пенсионеров, партия «Единая Сербия»), коалиции «За европейский Санджак» и Союза воеводинских венгров. Сформировать правительство было поручено бывшему министру финансов, члену Демократической партии Мирко Цветковичу.

Вместе с формированием нового правительства усилились позиции президента страны Б. Тадича. Сербия, оставаясь по конституции парламентской республикой, стала выглядеть как президентская. Этому способствовали и некоторые изменения в законе о правительстве.

Выборы показали, что все существовавшие фланги сербской политики в определенной степени устремились в сторону центра. Демократы Бориса Тадича, пусть на словах и временно, заняли относительно патриотическую позицию в отношении косовского вопроса, радикалы Томислава Николича смягчили свою воинственную риторику, и даже социалисты Ивицы Дачича пытались все больше позиционировать себя как социалистов европейского типа.

Поражение на выборах вскоре привело к расколу Сербской радикальной партии. В сентябре 2008 г. умеренное крыло Радикальной партии во главе с Т. Николичем предприняло попытку ее реформи-рования[205], но потерпело поражение. Верх взяли сторонники находящегося в Гаагской тюрьме В. Шешеля. Николич со своими сподвижниками, в частности с бывшим генеральным секретарем партии А. Вучичем, создал новую партию – Сербскую напредняцкую, или прогрессистскую. Она оказалась даже более влиятельной, чем та часть Радикальной партии, которая осталась верной Шешелю.

Важным событием октября 2008 г. в Сербии стало принятие краевой скупщиной автономного края Воеводина нового высшего законодательного акта – Статута края. Он еще больше усилил подозрения в воеводинском сепаратизме. Причем его сторонниками выступили не только представители национальных меньшинств, но и часть живущих в крае этнических сербов.

Еще раньше, 17 февраля 2008 г., о своей независимости в одностороннем порядке, но после предварительной договоренности с США и их союзниками, объявило албанское руководство Косово. На первый взгляд это выглядело парадоксальным. При Милошевиче сербам навязывалось соглашение, при котором Косово юридически и формально оставалось все-таки частью Сербии. После же его свержения и семи лет демократического правления сербы наказывались потерей 20 % своей территории[206].

Независимость Косово признало свыше 90 стран, включая США и ведущие страны Европейского союза. И хотя Сербия независимость края не признала, было видно, что ее руководство с этим смирилось. Евросоюз фактически жестко увязал вступление Сербии в эту организацию с урегулированием отношений с Косово. Откупиться было невозможно. Не помогла даже выдача в мае 2011 г. Гаагскому трибуналу скрывавшегося около 15 лет отставного генерала, бывшего командующего армией боснийских сербов Ратко Младича.

В целом «иностранный фактор (США, ЕС, НАТО) создал мощное средство и инструмент коррекции, давления, контроля и влияния на внутреннюю и внешнюю политику Сербии», а Международный трибунал в Гааге превратился в «некое подобие Нюрнбергского процесса, осуждающего само сербское государство по принципу коллективной ответственности»[207].