Поле боя - Арктика - Георгий Савицкий

— Заткнись! БЧ-5, это мостик, приготовиться к пуску!

— БЧ-5 — мостику, к пуску готовы.

Есть захват цели!

Капитан Лиходей не мешкал ни секунды.

— Пуск!

Четыре ракеты Х-35 «Уран» пусковых установок правого борта стартовали с интервалом в полсекунды. На огненных хвостах разгонных твердотопливных ускорителей они унеслись в ночь. Когда «стартовики» отгорели, включились маршевые двигатели. Активные головки самонаведения «поймали» цели и теперь держали их в стробах захвата.

Но тут у них на пути появились неизвестно откуда взявшиеся русские самолеты, выпустившие ракеты-перехватчики. И только одна противокорабельная ракета из четырех смогла избежать перехвата.

* * *

Дальнейший путь «Ха-тридцать пятой» исчислялся секундами полета над гребнями волн. Истребители Су-207, хоть и были гиперманевренными, но все же подчинялись общим для всех летательных аппаратов тяжелее воздуха законам аэродинамики. Так что помешать противокорабельной ракете продолжить свой губительный полет они уже не могли. Зенитные комплексы «Славы» и «Москвы» вряд ли могли оказать сколько-нибудь существенное противодействие, ведь Х-35 специально создавалась для прорыва рубежей противовоздушной обороны ордера кораблей. Вернее сказать, что ракетные и артиллерийские зенитные установки кораблей обеспечивали поражение целей с заданной вероятностью, а здесь эту вероятность нужно было исключить полностью. И сделать это можно было только одним-единственным способом.

Командир гвардейского ракетного крейсера «Москва», капитан 1-го ранга Николай Науменко спокойно выслушал доклад оператора PJIC:

— Цель низколетящая, одиночная скоростная. Идет курсом 90 градусов на нас!

И, не колеблясь, отдал соответствующий приказ, хоть он и отозвался в груди моряка острой болью:

— Рулевой, лево на борт тридцать! Мостик — БЧ-5, полный ход. Приготовиться к столкновению!

Чтобы преодолеть оставшееся расстояние противокорабельной ракете Х-35 «Уран» понадобилось чуть меньше полутора секунд. Уже практически у борта крейсера по ней открыли огонь шестиствольные зенитные автоматы. Но даже уникальные сверхскорострельные пушки Грязева-Шипунова не смогли уничтожить ракету.

* * *

С высоты двух тысяч метров полковник Щербина и остальные летчики звена видели, словно в замедленной киносъемке, как распускаются за кормой искристо-дымчатые следы ложных целей. Полупрозрачную, чуть светящуюся дорожку инверсионного следа крылатой ракеты, бьющий из ее сопла огненный хвост. Расцвечивая ночь потоками огня, ударили зенитные автоматы «Москвы», стартовали из счетверенных контейнеров зенитные ракеты 9М311 «Кортиков» со «Славы».

Но — тщетно.

* * *

Раздался чудовищный удар, когда на скорости 0, 7 звуковой ракета весом 520 килограммов врезалась в правый борт «Москвы» под вторую пару наклонных пусковых установок ПКРК[39]«Гранит». А вслед за ударом — взрыв!

Сто сорок пять килограммов взрывчатки фугасно-проникающей боевой части произвели страшные разрушения. По отсекам крейсера рванулся огненный смерч, сметая на своем пути людей, корежа, разрывая и расплавляя металл. Начался страшный пожар. Аварийные партии не могли подобраться к очагу возгорания из-за хаотического нагромождения металлических обломков.

С болью в сердце выслушивал капитан ракетного крейсера доклады о людских потерях и повреждениях в отсеках. Но выхода у него не было — нужно было любой ценой сохранить первый русский атомный авианосец.

Подобно адмиралу Нахимову, потопившему собственные корабли, чтобы спасти Севастополь, капитан 1-го ранга Науменко подставил борт своего крейсера, который любил больше жизни, под предательский ракетный удар — чтобы спасти «новорожденный» русский авианосец.

«Слава» подошел вплотную к поврежденному ракетному крейсеру и направил на пылающую пробоину стволы мощных водометных и пенных пушек системы аэродромного пожаротушения. Тугие струи воды сбили пламя, но внутри отсеков еще оставались сильные очаги возгораний.

Удивительно, как еще не сдетонировали ракеты главного ударного комплекса крейсера. Взрыв даже одной такой весом более семи тонн мог иметь для корабля катастрофические последствия.

Получив доклад, что все выжившие моряки из поврежденных отсеков эвакуированы, капитан 1-го ранга Николай Иванович Науменко отдал приказ:

— Затопить поврежденные отсеки ниже ватерлинии для ликвидации очагов пожара. Произвести контрзатопление отсеков левого борта, чтобы устранить крен.

— Есть произвести контрзатопление!

Крейсер «Москва» тяжело осел в море сначала одним бортом, затем другим. Раскаленный корпус в месте попадания ракеты окутался паром. Хорошо еще, что пробоина была выше ватерлинии.

Капитан Науменко вместе с остальными офицерами принимал донесения, отдавал приказы, координировал действия аварийных партий. Люди делали все возможное, чтобы спасти корабль. От руководства по борьбе за живучесть капитана ракетного крейсера отвлек тревожный доклад оператора РЛС:

— Товарищ капитан, отмечены повторные пуски! Четыре единицы идут на нас, курс прежний.

* * *

— 801-й, отмечены пуски, четыре единицы. Идут на крейсера. Цель — уничтожить!

— 801-й, вас понял. Работаю. — Полковник Щербина доворотом вышел на боевой курс. — Звено, говорит командир: цели — уничтожить. Наведение — индивидуально. Работаем, ребята.

На индикаторе на фоне лобового стекла светящуюся точку выпущенной ракеты накрыл зеленый ромбик значка захвата. И тут же изменил цвет на красный. На этот раз прицеливаться было легче — четыре «Урана» находились сейчас на разгонной траектории, на высоте более тридцати метров. А стартовый твердотопливный ускоритель давал хорошую «засветку» еще и в тепловой части спектра.

Полковник Олег Щербина нажатием гашетки отправил в полет через интервал в полсекунды сразу две ракеты РВВ-АЕ. Отстрелялись и остальные летчики звена. Ракет не жалели — на одну ПКР приходилось по два «изделия» класса «воздух — воздух». И при этом летчики продолжали оставаться на боевом курсе, отслеживая цели, готовые в любой момент выпустить еще ракеты — с гарантией! Но этого не потребовалось: ночное небо разорвали яркие сполохи взрывов. Сверкающие обломки метеорами прочертили темный небосвод. На этот раз все четыре ракеты в залпе были уничтожены.

— Я 801-й, прием. Задание выполнено, все ракеты перехвачены.

— Вас понял, молодцы, ребята! Остаток топлива?

— «Голодаем».

— Возвращайтесь на «точку». 311-й теперь сам справится.

311-й — это был позывной командира полка многоцелевых истребителей Су-35 полковника Юрия Рощина.