Be More Chill - Нед Виззини

Сам я ремнем не озаботился.

«И правильно».

– Ну же! Подай реплику! – повторяет Кристин.

– Э-э-э…

Пытаюсь припомнить сцену с Паком.

«Это ловушка».

– Не можешь? Все верно. Лизандер не говорит с Паком. Вообще. Поэтому лучше следи за дорогой.

– А-а-а.

Следующие десять минут никто не произносит ни слова. Кристин молча показывает дорогу к ее дому. И вот мы на месте. Останавливаюсь как можно непринужденнее.

– Джереми…

– Что?

– Ты не мог бы проехать немного вперед? Иначе мне придется высаживаться прямо в мусорный бак.

И действительно, у дома в ожидании мусорщиков, которые появятся примерно через час, стоят пластиковые контейнеры.

– А, ну да.

Проезжаю еще малость.

– Так нормально?

«Проводи ее».

– Я тебя провожу.

Кристин молчит. Ставлю машину на нейтралку и выхожу. Кристин уже идет по краю газона к дому. Топаю за ней, потирая руки. Холодно-то как!

«Стой! Здесь датчики движения. Один шаг на газон – и тебя осветит мощным прожектором».

Опускаю занесенную было ногу.

– Кри…

«Потише. И вместо “с” говори “ш”, будто шепелявишь. Звук не такой громкий».

– Э-э-э… Криштин, – шиплю я, чувствуя себя полным идиотом, – я тебе позвоню… м-м-м… шкоро.

– Ты, главное, води получше к тому времени, – отвечает она, предусмотрительно выбирая слова без «с», отворачивается и идет к дому.

«Кремень, а не девочка».

Смотрю ей вслед. Попа, ноги и руки, растворяющиеся в черноте ночи. И почему она такая неотразимая?

«Потому что женщины рожают детей».

И только? Брось.

«Они вас мотивируют. Сказал бы даже, дают вам определение. Делают вас людьми».

Плюхаюсь на водительское место.

Людьми?!

Впервые слышу, чтобы СКВИП смеялся. Звучит жутковато. В вашей голове смеется Киану Ривз? Поздравляем: вы – шизик.

До самого дома Хлои все молчат. Тепло прощаюсь с ней и Баком (Хлоя чмокает меня в щеку, Бак пожимает руку). Майкл с Николь вольготно растягиваются на заднем сиденье. Подъезжаем к моему дому, и я с ужасом вижу, что в кухне светится окно. Либо отец просто забыл погасить свет, либо до сих пор смотрит исторический канал («Тайны нацистов», «Нацисты и оккультизм», «Последние нацисты Гитлера»). А может быть, поджидает блудного сына, гневно сжимая кулачищи. Отец никогда меня пальцем не тронул, но я угнал материнскую машину. Что же делать?

«Уберите машину Майкла с газона. Двигатель не заводите, точно так же, как ты поступил с “Ниссаном”. Потом аккуратно и осторожно поставь “Ниссан” на место».

– Дай мне ключи, бро, – прошу я Майкла.

Он протягивает связку. Сжимая ее, глушу двигатель и выхожу из машины. На четвереньках переползаю через газон, открываю пассажирскую дверь рыдвана, протискиваюсь в щель между передними сиденьями, опускаю ручник. Машина и не думает двигаться с места.

«Слишком тяжелая. Старая модель. Двигатель большой, расположен спереди. Придется подтолкнуть».

Дерьмо. Пригнувшись, возвращаюсь обратно и докладываю Майклу обстановку.

– Да просто заведи ее, чел.

– Чтобы разбудить отца, гений? Твой двигатель ревет как ракета. Вылезай, поможешь толкать.

– Я тоже помогу, – предлагает Николь. – Он слишком тощий.

Она пальцем тычет Майкла в бок.

– Я стройный!

Втроем прокрадываемся к подъездной дорожке и слаженно, словно олимпийская команда по какому-то новому виду спорта, беремся за передний бампер развалюхи Майкла.

– Кштати, как называетшя твоя тачка? – шепчу я.

– «Форд Краун Виктория». Одна из самых тяжелых и прожорливых, когда-либо сходивших с конвейера. А почему ты шепелявишь?

– Неважно.

Упираюсь руками в крыло, ногами – в асфальт, мысленно порадовавшись, что дорожка у нас не гравийная.

– Ну? Готовы?

Оглядываю соратников. На лице Николь – решимость, точь-в-точь как у соревнующихся в конкурсах силачей, тягающих грузовики голыми руками. А вот с мускулами Майкла (рукава он закатал) дело обстоит куда хуже, чем я предполагал.

– Раз, два, взяли!

Толкаю изо всех сил, нависая над капотом. Пальцы саднит, руки дрожат от напряжения. Но машина, похоже, трогается с места.

«Подай влево».

На секунду убираю руки с крыла. Машина явно сдвинулась вперед. Затем вновь упираюсь в крыло, только на фут левее. Сантиметр за сантиметром тачка с тихим скрежетом, похожим на поскрипывание колеса для хомячков, катится задом. Слышу шорох покрышек по асфальту.

«Вот так! Прежде вы слишком сильно нажимали на правый борт. Помогай Майклу. Не останавливайся!»

Уф-ф-ф! Кровь стучит в висках, жилы вздуваются.

«Это выброс эндорфина. Симпатическая нервная система в действии».

Я весь горю и в то же время полностью контролирую себя. Наваливаюсь на крыло автомобиля, и тот начинает уверенно катиться по подъездной дорожке.

– Уй, дерьмо! – стонет Майкл.

Не отнимая рук от борта, подбираюсь к пассажирской двери, запрыгиваю внутрь, пролезаю между сиденьями и жму на тормоз до того, как машина скатывается с пригорка. Где я поставил мамину? Надеюсь, хоть немного в стороне. Если нет, предки меня придушат. Давлю на тормоз, а «Форд» все катится вниз, быстрее и быстрее …

Наконец он останавливается.

Поднимаю глаза и прыскаю со смеху. Я – посреди дороги. «Форд» едва не заехал во двор Чокнутого Билла, нашего соседа. Даже не знаю, что бы он сделал, если бы я в четыре утра врезался в горы мусора, громоздящиеся у него перед домом. Майкл, оставшийся на подъездной дорожке, тоже смеется. Серьезна одна Николь. Она подбегает к машине и, тяжело дыша, валится на пассажирское сиденье рядом со мой.

– Все нормально? – спрашивает она.

«Эта девочка тебя хочет».

– Да, норм.

– Отлично. Никогда еще такого не видела. Ты настоящий Супер Соник.

– Ха!

Смотрю на нее. Глаза, как и положено, немного прищурены, рука лежит на бедре. На переносице выступили капельки пота.

То есть я могу сейчас ее трахнуть, если захочу?

«Совершенно верно».

– Ты очень классная, – говорю ей. – Присмотри за моим другом, пожалуйста.

Николь пожимает плечами. Тут подваливает и Майкл.

– Чувак, это был прям эпик! Ты у нас, оказывается, супермен.