Четыре всадника раздора - Татьяна Полякова

В общем, никаких особых причин взглянуть на пресловутый овраг у меня не было, но я тем не менее решила это сделать. Я стала огибать поселок по кругу, и вскоре оказалась за домом Зорина.

Держась за ветки кустов, спустилась вниз. Первое, что увидела, разорванный пакет и перья вокруг него. Выброшенную Ингой курицу обнаружили собаки или еще какое-то зверье.

Я огляделась. Овраг как овраг. Села на поваленное дерево, вновь огляделась, словно ожидая подсказки. Пожухлая трава, засохшие листья… Будь это летом, за зеленой листвой я бы точно ничего не разглядела: на стволе дерева напротив кто-то вырезал букву.

Я подошла ближе. Так и есть, буква «М». Вряд ли надпись сделана недавно. Я бы решила, ей несколько лет. Взгляд мой упал на землю, в ворохе опавшей листвы стоял крест из двух прутьев, связанный между собой бечевкой. Он был довольно глубоко воткнут в землю. Наземная часть креста невелика, примерно с мою ладонь. Поэтому я его поначалу и не заметила. И только стоя совсем рядом…

Я опустилась на корточки, разгребла листву вокруг креста. Бечевка, связывающая две перекладины, успела обтрепаться. Кресту, как и букве «М» на дереве, несколько лет. Может, кто-то закопал здесь любимого питомца? Ставить ему крест, конечно, идея странная, но людям в голову и не такое приходит.

Выпрямившись, я начала движение по кругу, и вскоре нашла еще одну отметину на дереве. Буква «А». Дальше было легче, потому что теперь я приблизительно знала, где надо искать. Еще одна буква «М», а потом снова «А». «Мама». Надпись словно образовывала непрерывный круг, в центре которого и сидела накануне Инга.

– Черт, – пробормотала я.

Самые нелепые мысли бродили в моей голове. Я закрыла глаза, прислушалась, позвала едва слышно:

– Давай, покажись мне.

Ничего. После третьей попытки я поняла: это бесполезно. Либо под крестом никто не упокоился, либо мои пресловутые способности гроша ломаного не стоят.

Достав мобильный, я сделала несколько фото и начала выбираться из оврага. Вызвала такси и вскоре уже была возле «дома с чертями».

Дверь мне открыла Лионелла, ключи от дома у меня были, но я предпочла позвонить.

– Хозяин велел проводить вас в его кабинет, – сказала она.

– Спасибо. Дорогу я и сама найду.

– Поэт уже там. Скажите ему, что ходить в чужих вещах неприлично. Он одолжил рубашку у хозяина и ходит в ней который день.

– Сами скажите.

– Я говорила уже дважды. Скорее всего, он успел забыть об этом. Вы же знаете Дмитрия.

– У Максимильяна не один десяток рубашек. Уверена, он не обеднеет.

– Есть правила, которыми нельзя пренебрегать.

– Попробуйте донести эту мысль до Поэта… Хорошо, я с ним поговорю, – вздохнула я.

Димка, однако, сидел не в кабинете, а на кухне. Одной рукой стучал по клавишам, в другой держал чашку с кофе, да еще бутерброд жевал. В общем, нарушал все мыслимые правила.

– Вас, что, плохо кормят? – возмутилась Лионелла.

– Я обожаю вредную еду, – отозвался он, поднял голову и сказал мне: – Привет.

– Верни рубашку.

– Что?

Он моргнул, на лице полное недоумение.

– Ты носишь рубашку Бергмана.

– И ее давно пора выстирать, – наставительно сказала Лионелла. – Вам никто не говорил, что рубашки следует менять каждый день?

– Черт…

Димка стянул рубашку через голову и протянул Лионелле. Она взяла ее двумя пальцами и с презрительной миной покинула кухню.

– За что она нас терпеть не может?

– Тебя, вероятно, за то, что ты носишь рубашку хозяина.

Димка вновь устроился за столом, а я невольно залюбовалась его фигурой. При той жизни, что он вел, ему надлежало быть толстым, рыхлым и неряшливым. Неряхой он все-таки не был, мылся ежедневно, хотя на одежду внимания не обращал и сам не всегда замечал, что надевает. А вот фигура у него отменная. Ни грамма лишнего жира, сплошные мышцы.

– Ты в спортзал ходишь? – спросила я.

– Хожу. Но не регулярно. Когда есть работа, на спортзал нет времени. А что?

– Любуюсь кубиками на животе.

– Я завел правило, через каждый час отжиматься по сто раз. Еще на голове стою. Способствует приливу крови. Мозги лучше работают.

– Другие из спортзала не вылезают, но особо хвастать нечем.

– Ага, все дело в генах. Ты тоже себя спортом не утруждаешь, а выглядишь – зашибись.

– Спасибо за комплимент.

– Пожалуйста. Чего кислая?

Ответить я не успела, в коридоре послышались шаги, а вслед за этим в кухню вошли Клим и Бергман. Я удивилась, что они вместе, но вопросов задавать не стала.

– Идемте в кабинет. Лионелла терпеть не может, когда кто-то вламывается на ее территорию.

– Начнем? – устроившись за столом, Бергман обвел нас взглядом. – Что у нас есть на сегодняшний день?

– Нелли Зорина незадолго до своего исчезновения предположительно следила за мужем, взяв машину у подруги.

– У мужа есть любовница, – кивнул Клим. – За эти дни он встречался с ней дважды, вчера ужинали в ресторане, после чего два часа находились в ее квартире. Адрес у Поэта.

– Да, на скорбящего мужа он не похож, – сказал Димка, не отрываясь от компьютера.

– Боровская подозревает, что к исчезновению дочери причастен ее зять, и повод у нее есть, как выяснилось. Мало того, первая жена Зорина тоже бесследно исчезла десять лет назад. При весьма драматических обстоятельствах, оставив в парке четырехлетнюю дочь. До сих пор о том, что случилось, ничего не известно.

– Но мы знаем, – кивнула я, – что у женщины были специфические интересы.

– Учитывая, что ее муж наведывается к священнику-экзорцисту, весьма вероятно, что женушка водила дружбу с дьяволом, – с серьезной миной заявил Клим.

– А теперь достоверные факты, – сказал Бергман. – На протяжении четырех лет первая жена Зорина несколько раз лежала в психиатрической больнице. В частной, довольно дорогой, находится за городом и называется «Помощь».

– Скромненько, – заметил Клим.

– Первый раз она попала в больницу через месяц после рождения Инги. Через восемь месяцев вновь оказалась там.

– Послеродовая депрессия? Попытка самоубийства? – сказал Димка.

– Никаких достоверных сведений. За это время врачи успели смениться. Ее карта затерялась, так утверждает главврач. Моему появлению он, кстати, был не рад. Но данную должность он занимает всего полгода, прибыл к нам из Нижнего Новгорода, так что заподозрить его можно разве что в нежелании привлекать внимание к данному учреждению.

– Что вполне понятно.