Сын безумия - Алексей Бергман

«Почему?!» — сжав кулаки до хруста в пальцах, спрашивал себя Зафс.

Бесполезный вопрос помогал ему справиться с болью. Ответ не требовал усилий, он лежал на поверхности — родители уничтожили не память, а тайну Зафса, хранимую в себе. Они были уверены, что люди, пришедшие в их дом, способны заставить их говорить.

И были готовы к этому. Доктор Варнаа, отличный ученый-практик, давно подготовился к такой беде и спрятал в доме — или всегда носил с собой, как и мама, — снадобья, спасительно стирающие прошлое.

Черная жгучая ненависть едва не превратила Зафса в рычащего зверя. Рычащего от бесполезной ярости. Если бы в тот момент Даурт Тем не был где-то далеко, Зафс бросился бы на него и… Отчетливая картина: выброшенная вперед ладонь в разящем, смертельном ударе ломает горло, и тело кардинала летит в угол, застывая там безжизненной куклой…

Когда-то Зафс пожалел его. Ударил, но не убил. Завет отца — никогда не приноси вреда людям — остановил сына.

Сегодня Зафс был готов преступить запрет. Человека, учившего его любить ближних, больше нет. Он ушел. Доктор Варнаа, которого так боготворил Зафс, перестал существовать, он уничтожил свою сущность, убил память, и это хуже смерти. Он отказался от всего, что было его душой…

Но память Зафса была жива. «Сынок, ты никого не убил?» — первые слова отца после пробуждения от сна, навеянного газом. Первое и основное, что тревожило доктора Варнаа — ты не убил?

«Нет, не убил, — сказал себе Зафс. — И не убью. Я не предам твою память, она останется во мне…»

…Кардинал и Эйринам уже прощались. Даурт Тем спрашивал ученого о планах, тот отвечал, что еще не совсем их составил… Разговор двух приятелей усыхал, как мелкая лужа под лучами яркого солнца. Оба видели за словами слишком многое и понимали — тайна Зафса Варнаа развела их в разные стороны и надолго оставила — Эйринама в недоумении, кардинала в горьких мыслях…

— Вы улетаете немедленно? — спросил Даурт Тем.

— Да, если меня не задержат унизительным обыском, — не удержался от шпильки ученый.

— Вас не задержат.

— Спасибо.

— До встречи?

— Надеюсь встретиться с вами при более благоприятных обстоятельствах…

Незримый образ доктора, убившего свою память, застрял между старинными приятелями. С немым укором к Эйринаму, приведшему в его дом кардинала…

— Мне очень жаль, мой мальчик, — сказал профессор и мягко положил руку на плечо Зафса. — Я и предположить не мог…

— Вы ни в чем не виноваты, — устало произнес юноша.

— Нет, виноват! И буду чувствовать свою вину всегда! Я разрушил вашу жизнь, погубил блестящего ученого — доктора Варнаа!

Утешать профессора Эйринама какими-то глупыми объяснениями Зафс не стал. Да и вряд ли имело смысл. Эйринам был выше оправданий и имел право наказывать себя сам.

— Чем еще я могу помочь вам, Зафс?

— Увезите меня с этой планеты.

— Куда?

— Еще не знаю, — задумчиво произнес юноша. — Просто увезите.

— Вы уже открыли свой ящик?

— Нет, времени не было.

— Тогда я оставлю вас, мой друг. Когда я вам понадоблюсь, просто позовите.

Эйринам быстро вышел из кабинета, и Зафс, поставив перед собой коробку, приложил палец к идентификационному замку.

Замок по частицам эпителия узнал хозяина, тихонько щелкнул и разомкнулся. Зафс откинул крышку ящика, заглянул внутрь и увидел небольшую ложечку из коралло-пласта, пачку кредиток, документы, выправленные на другое имя, но с идентификационными показателями Зафса, и информационный кристалл, подвязанный к старому измятому шнурку…

Как всегда, родители все предусмотрели. Дважды, в различных мирах, они зарегистрировали своего сына под разными именами и сохранили в железном ящике один из паспортов.

«Они догадывались, что однажды мне придется бежать? Впопыхах, без документов, без денег…»

Новое имя не могло сильно помочь Зафсу Варнаа. При полномасштабном поиске играли другие правила — правила поиска беглеца по генетическим признакам, — но тем не менее, получив документы, Зафс почувствовал себя увереннее. Теперь у него есть новое имя и деньги.

Кристалл неярко играл светом, попадающим на ровные грани, Зафс подбросил его на ладони и, немного волнуясь, вставил в крошечный приемник информационной машины.

— Открыть, — приказал и замер.

Взволнованное и невероятно родное лицо черноволосой женщины появилось над столом. Карие глаза в упор смотрели на Зафса, губы начали движение…

— Остановить! — выкрикнул Зафс.

Он сразу узнал это лицо. И сразу вспомнил.

Его привередливая память всегда выделывала подобные фортели. Она работала как горничная — по вызову. И никогда не проявляла себя просто так, без толчка. Для активизации воспоминаний всегда требовался конкретно заданный вопрос-задача или некое событие, всколыхнувшее память. И только невероятное скоростное мышление Зафса не имело никакого отношения к памяти…

Изысканно красивое лицо молодой женщины — высокий лоб, внимательные умные глаза глубокого темно-орехового цвета, яркие, решительно очерченные губы и тонкий нос с небольшой горбинкой и выгнутой формой ноздрей — застыло перед Зафсом. Это было лицо его матери. Леди Даяны Геспард.

Сотни раз Зафс видел его как отражение в зеркале и никогда перед собой. Только какой-то неясный зыбкий овал, склонившийся над колыбелью, но это не было лицом. А только размытые его контуры…

Получалось так, что свою родную мать Зафс видел только ее же глазами — в зеркале.

Память начинала шевелиться. Просыпаться и дарить все новые видения…

И они касались только леди Геспард. Мамы. И были предельно личными.

О себе Зафс не вспомнил и не понял ничего. Память четко разделилась на два понятия: личное и что-то скрытое под общим и тревожным понятием — «легисы».

«Легисы? — теребил память Зафс. — Кто они? И почему это слово окрашено эмоцией страха? Почему скрыто так надежно, словно одно название несет гибель?»

Легисы, легисы, легисы…

Каждый повтор лишь усиливал тревогу. Слово вспыхивало перед мысленным взором Зафса запрещающим сигналом, и юноша сдался. Возможно, у леди Геспард, мамы, получится реанимировать воспоминания…

— Продолжить просмотр, — сказал Зафс, и губы женщины пришли в движение.

«Здравствуй, сынок, — улыбнулась леди. — Если сейчас ты смотришь на меня, значит, тебе почти двадцать лет. Или… — мама замялась, — произошло что-то, заставившее твоих приемных родителей нарушить запрет и позволить нам встретиться раньше времени…

Надеюсь, ничего плохого не случилось…

Ах, как я надеюсь!