Закон сильного - Ярослав Денисенко

Уж такого обстоятельства своей жизни, как попытка поступления в Академию, я бы точно не забыл. Похоже, у парня наблюдались проблемы с памятью не только на имена, но и на лица тоже. Зато язык достался, способный молотить без остановки.

– Что, завернули тебя? Смотрю, без мантии.

Рискнуть, что ли, и прикинуться тем знакомым, с которым он меня перепутал? С такой рассеянностью этот, пожалуй, способен вспомнить меня потом как лысого толстяка с окладистой черной бородой.

– Лирт меня зовут, – буркнул я первое пришедшее на ум имя. Теперь главное – самому не забыть, как назвался. Хотя, похоже, мой новый знакомый и это пропустил мимо ушей.

Судорожно щурясь, он пытался рассмотреть, что творится по ту сторону кованой ограды, и наконец с беспомощным выражением обернулся ко мне:

– Слушай, а что там происходит, а?

– Похоже, доломают сейчас второй слой. Что ж ты до целителя-то не добрался с такими глазами?

– А? – переспросил Палиар, успевший нырнуть глубоко в собственные мысли. – А, глаза. Да уже два раза добирался, а они потом снова… Мелочи, я привык. Вот от чего бы я не отказался, так это от слухачества. Хотя бы теневого.

Так. Слухач – это чародей, воспринимающий магию на слух. А теневая способность – это когда работает сразу несколько чувств, при этом одно становится главным, а остальные задействованы нечетко и слабо. Как я теперь понимал, сам я имел главным зрение, а теневыми – слух, ощупь и чувство холода-тепла.

– А ты кто? – полюбопытствовал я.

– Тактильщик, – вздохнул тот горестно. – Чистый.

– Радуйся, балда, – совершенно искренне вырвалось у меня. – Будь ты слухачом, от шума у тебя голова бы сейчас, как колокол, гудела.

Палиар захлопал изумленными глазами:

– Правда? А я и никогда не думал о такой стороне.

Воодушевился известием о преимуществах глухоты он, правда, ненадолго и горестно вздохнул:

– Все равно. Без этого мне одна дорога – в теоретики. Я ведь улавливаю эманации только при непосредственном контакте, когда уже поздно.

Эманации – это они так магию обзывают. Плетенки, музыку и все прочее. Не иначе, как с той же целью, что и тайнопись, придумали все эти слова. Чтобы простой человек не понял, о чем они болтают.

– А ты кем хотел стать?

– Боевым магом.

Ответ заставил меня поперхнуться. Заделайся этот чудик боевиком, на месте его будущих командиров я предпочел бы удавиться заранее.

– Смешно, да? – кисло вздохнул чародей, опуская глаза.

Смешно – не то слово. В отличие от сотоварищей, этот Палиар не озаботился даже тем, чтобы нарастить представительные мышцы, я уж не говорю о «мелочах» вроде реакции и внимания. Такого «боевого мага» ребенок палкой затыкает, не то что маги противника. Я, конечно, ребенка из Стрелки в виду имею.

Впервые за все время нашего общения чародейчик оценил мое молчание правильно.

– Понимаю, – огорчился он еще сильнее. – Просто… Знаешь, ведь боевые маги отправляются в самые интересные экспедиции. Руины домагических городов, зоны аномальных выплесков с их уникальной фауной и флорой… Поиск артефактов времен Арината и его учеников. А я не смогу этим заняться только потому, что дистанционно не отличу активную охранку от простого щита. Да и вообще не пойму, где искать эманации. А ведь в тонкости их восприятия я даже визуалу не уступлю!

Пожалуй, тут мне было впору лишь повторить его же фразу – никогда не думал о такой стороне. Да и в целом до недавнего прошлого попросту не задумывался о возможности отправиться куда-то из родного города. Центром моего мира была Стрелка, дальним путешествием – прогулка до ближайшего перелеска. Стрелка не располагает к неторопливому осмыслению вариантов. Пока ты будешь думать, другой, более расторопный, станет действовать и заберет в итоге все, оставив тебя сетовать над бесплодными мечтаниями – если, конечно, попросту не прикончит. Возможно, для крупных главарей вроде того же Угря долгосрочные планы и имеют смысл, но для мелких уличных банд не существует будущего. Быть не слабее окружающих, выживать, пока это возможно. Пока не наступит день, когда на пути твоем возникнет тот, кто окажется сильнее. Вот и все будущее. Для меня этот день уже наступил. По всем законам та злосчастная битва должна была стать моим концом. Но не стала, и оттуда росли ноги нынешних проблем. Запасных планов на случай проигрыша у меня не было никогда – за их полной бессмысленностью. Наверное, так может чувствовать себя самоубийца, расставшийся с жизнью под бременем неподъемных долгов и в очереди перерождения вдруг столкнувшийся лицом к лицу со своим кредитором, продолжающим требовать деньги с процентами.

Падучие звезды! Мне всего-то и надо, что место, где можно приютить в безопасности два десятка подростков и женщин, а дальше…

Дальше наступала на редкость неприятная неизвестность. С каждым днем я все больше сознавал, как мало знаю о мире за пределами родного города. Если задуматься, какими способностями, помимо магии, я обладаю? Пожалуй, имелось лишь одно дело, которое получалось у меня неплохо: подавлять и запугивать тех, кто неспособен дать отпор. И я был не настолько наивен, чтобы предположить, будто мир с распростертыми объятиями поджидает очередного головореза.

Древние артефакты? Хм, надо разузнать побольше на эту тему. Но это потом. Для начала стоит добыть зеленый свиток, в обмен на который ринская школа обещала укрыть хоть разбойников, уведенных из-под виселицы. При всей зыбкости варианта он был единственным вселяющим надежду на то, что банда не будет вынуждена и впрямь в эти самые разбойники уйти.

Из задумчивости меня вырвал восторженный вопль студенческой толпы.

– Прошли второй слой, – сообщил я Палиару, взирающему на меня преданным взглядом.

Воспринимать это существо как представителя враждебной Академии мое сознание отказывалось категорически.

Близорукие глаза полыхнули фанатичным блеском.

– Как? Там ведь…

Далее из Палиара полился длинный поток магических терминов, в которых я мало того не смыслил, так еще и не разобрал половину, поскольку парень в азарте тараторил вдвое быстрее обычного, проглатывая слова.

Я с сожалением развел руками:

– Понимаешь, меня ведь не зря не приняли. Объяснил бы тебе… Коли бы сам чего понимал.

Чародей уставился на меня с искренним изумлением:

– И учителя в школе не обращали на это внимания?

Врать, так уж по полной. Я обреченно закатил глаза и начал свое «признание».

– Видишь ли, мои родители не чародеи. – Между прочим, чистая правда. – Они… В общем, папаша мой – помещик. Довольно богатый. – Я лепил первое, что в голову придет, полагаясь на абсолютную наивность чародея в житейских вопросах. – Вообще человек он хороший, да только немного того… С придурью. Он был уверен, что в школе ничему толковому не научат, и нанял мне частного учителя. Ну, с тем мы быстро столковались. Я не мешал ему пьянствовать и бегать по девчонкам, а он не мешал мне наслаждаться жизнью. Папаша-то все равно проверить не мог, научился я чему или нет.