На заре человечества. Неизвестная история наших предков - Николас Уэйд

История человеческих популяций в Восточной Азии восстановлена пока не столь детально, как в Европе. Хотя две половины Евразийского материка развивались каждая своим путем, между ними определенно существовали мосты. Один из таких мостов связан с людьми мужского пола, принесшими в Европу ориньякскую культуру. Их ветвь на древе Y-хромосомы, определяемая по мутации M173, родственна ветви M3, которая обнаруживается в некоторых сибирских популяциях и во многих индейских: эти две линии происходят из одного источника, вероятно, из Индии. По всей Сибири и вокруг озера Байкал обнаружен ряд позднепалеолитических стоянок, подобных европейским, возрастом от 40 000 до 25 000 лет.

Обитатели Сибири вели, вероятно, практически тот же образ жизни, что и их европейские родственники, – охотились. Как и в Европе, здесь тысячелетнее кочевье людей прервали бедствия последнего ледникового максимума.

Может быть, в наше время Сибирь – что-то вроде окраины мира, но в дни последнего ледникового максимума ее обитатели осуществили два исторических достижения. Первым было одомашнивание собаки, с которой и началось использование животных на службе у человека. Вторым, не столь важным в ближней перспективе, стало открытие и заселение Северной и Южной Америки.

В большинстве современных обществ собаки утратили былое хозяйственное значение. Но в доисторическом мире практика собаководства распространилась со скоростью лесного пожара. Собак можно было выдрессировать для охоты. Собаки хорошо согревают постель холодными сибирскими ночами. Они при крайней необходимости становятся ходячим запасом мяса. Но причина молниеносного распространения собак от одного конца Евразии до другого была иной.

В противоположность одной из историй о Шерлоке Холмсе, где сюжет построен вокруг того, что собака не лаяла ночью, главная загадка происхождения собак именно в том, что они лают. Волки не делают этого почти никогда. Возможно, лай был особенностью, которую вывели у собак первые в истории заводчики. И это наводит на мысль, что людей не особо интересовало применение собак на охоте, где лай не помогает. Однако если первым применением собак была караульная служба и предупреждение о чужаках, пришельцах и врагах, тогда именно неистовый яростный лай делал собаку бесценным защитным механизмом.

Таким образом, собаки сыграли в ранней человеческой истории важную роль: особенно если они облегчили человеку переход от собирательского кочевья к оседлости. Люди, поселившиеся на одном месте, постоянно находились в опасности нападения чужаков. Видимо, не случайно первые постоянные поселения возникли в то же время, когда человек одомашнил собаку.

Собаки – это волки, генетически адаптированные жить вместе с человеком. В биологии если между двумя видам и существуют какие-то взаимоотношения, то эволюционное приспосабливание их друг к другу – обычная картина. Изменились ли наши гены из-за партнерства с собаками? Сообщества, научившиеся использовать собак, очевидно получали серьезное преимущество – особенно в условиях постоянной войны – перед теми, кто не смог найти с собакой общего языка.

Собаки кардинально поменяли жизнь ранних человеческих обществ еще в одном аспекте – они опрокинули тысячелетнее табу собирателей на частное владение собственностью{134}. Собака не принадлежит деревне: собаки привязываются к одному хозяину. Может быть, собаки, вошедшие в человеческие сообщества как первый значимый объект частной собственности, тем самым проложили дорогу модели оседлого общества, которое и пришло на смену охотничье-собирательскому укладу.

Роберт Уэйн из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изучая митохондриальную ДНК собак, волков, койотов и шакалов, обнаружил, что собаки, как давно предполагалось, происходят с почти 100 %-ной вероятностью от волков, хотя все эти виды псовых могли скрещиваться{135}. Однако его датировка появления собак как отдельного вида – 135 000 лет назад – археологам представляется слишком ранней. Старейшие из обнаруженных на сегодня собачьих костей, найденные в Германии, имеют возраст 14 000 лет, за ними следуют кости, обнаруженные в Израиле, которым 12 000 лет.

Гораздо более вероятная дата фигурирует в уточняющем исследовании Питера Саволайнена из Королевского технологического института (Стокгольм). Саволайнен собирал образцы митохондриальной ДНК, попросив собаководов со всех концов мира прислать ему фрагменты шерсти их собак. Располагая образцами от 654 особей из Европы, Азии, Африки и Америки, а также 38-ю образцами шерсти волков Старого Света, он сумел установить: несмотря на то что самые ранние останки домашних собак обнаружены на западе Евразии, территория, где одомашнили первых собак, находится, скорее всего, где-то на востоке Азии. В доказательство Саволайнен ссылается на то, что у собак в Восточной Азии наблюдается самое большое в мире разнообразие ДНК, а общее правило генетики гласит, что территория наибольшего разнообразия данного вида – это и есть место его зарождения.

Почти вся выборка Саволайнена распадается на три генетических куста, и это может объясняться либо тем, что собак одомашнили независимо в трех разных местах, либо тем, что в одном и том же месте и в одно время одомашнили трех родственных по крови волков, взятых из одного помета или из одной стаи. Саволайнен склоняется ко второму объяснению, поскольку оно предполагает более правдоподобную дату одомашнивания – 15 000 лет назад. (Альтернативная теория трех независимых одомашниваний предполагает, что собаки живут с человеком уже 40 000 лет. Но ведь такой ценный ресурс, как домашняя собака, должна была распространяться со скоростью степного пожара, а никаких следов собак в первые 26 000 из этих 40 000 лет археологами не обнаружено){136}.

Как началось превращение волка в домашнюю собаку – большая загадка. Некоторые виды животных вообще не подвержены одомашниванию, другим требуется селекция на протяжении многих поколений. Трудности одомашнивания хорошо показывает замечательный эксперимент советского ученого Дмитрия Беляева, который пытался приручить черно-бурых лис. Беляев предположил, что при выведении всех или почти всех домашних животных человек руководствовался незамысловатым критерием способности к дрессировке. Генетический расклад, необходимый для такого глубокого поведенческого слома в диком животном, по мнению Беляева, попутно сформировал и определенные морфологические особенности, наблюдающиеся у многих разных видов домашних животных. Эти особенности включают белые пятна, вьющуюся шерсть, короткий хвост и висячие уши.

Беляев и его продолжательница Людмила Трут отбирали щенят чернобурки для дальнейшей селекции по единственному критерию готовности к послушанию. Спустя 40 лет и 30–35 поколений селекции, в которой участвовало 45 000 лис, Трут имеет популяцию в сотню послушных ласковых зверей, у многих из которых белые пятна на шкуре{137}.