О чем думала королева? - Павел Амнуэль

Говорите. Я вас не перебивала, верно?

Нет. Я просто увлекся. Короче: никаких следов. Я убедился в том, что уже знал: войдя в парадное в нашем мире, Тина оказалась в своей квартире в другой ветви… Значит, когда-то… может, давно… произошло событие, во время которого и случилась развилка: может, кому-то предложили ордер, а он отказался – в нашей ветви, а в другой согласился… Это можно было, в принципе, выяснить: поднять, например, какие-то архивы, узнать, кому и когда предлагались в этом доме квартиры, кто отказался, где сейчас живут те, кто не захотел…

И вы это сделали?

Нет. У меня и времени на это не было.

Вы просто боялись.

Что?

Боялись, что найдете в Питере Тину, она и в нашем мире существует, это ясно? Боялись, что найдете, и это будет совсем не та девушка.

Не та?

Похожая на вашу, как сестра-близнец. Внешне. Но вы же не за внешностью шли тогда? Не за прической или походкой, да? Вы пошли, потому что вас позвала… позвало… что-то внутри… какая-то нить протянулась между вами и нею, верно? Скажите честно, вы хорошо запомнили, как она выглядела? Цвет волос? Прическа? Одежда? Какие на ней были туфли? А? Какие? Какой фасон?

Н-не… не знаю. Туфли… Совершенно не представляю. Не могу даже сказать, на высоких каблуках или низких.

Вот видите. Вы не за девушкой пошли, а за собственной второй сутью…

С вами тоже такое происходило?

Какая разница? Может быть… Ну нашли бы в Питере другую Тину, то есть, девушку с другим именем, и даже внешность ее оказалась бы другой, хотя это была бы та же самая девушка… но вам бы она показалась не той… потому что вы-то видели ее суть, когда шли за ней, а не курточку, волосы или туфельки… Да? Вы этого боялись – что, найдя, не узнаете… Помните, в «Короле-олене» есть песенка, такие слова: «во мне самой, во мне самой узнаешь ли меня»?

Да… Пугачева поет. Мне нравится молодая Пугачева, времен еще до Паулса, там такие хорошие песни. А вам?

Кто тут кому интервью дает? Нет, мне не нравится Пугачева – ни молодая, ни старая… Значит, Тину вы не нашли. И что? Я имею в виду: написали статью – мол, эксперимент оказался неудачным, но отрицательный результат – тоже результат?

Это ирония? Вы же понимаете, что история этих поисков никак не повлияла ни на тексты статей, ни на публикацию… ни на что.

Ни на что?

Что происходит у научного работника внутри, к содержанию его работ отношения не имеет. Откуда мы знаем, что творилось в душах тех, кто делал атомную бомбу? Получилось то, что получилось, и не могло получиться иначе.

Ну да, наука объективна. Не вы ли сами говорили только что о роли наблюдателя? Если ваше сознание… ну, или подсознание, интуиция… если вы сами выбираете, на какой ветви многомирия окажетесь в следующую секунду, то ведь именно ваше настроение, ваши эти самые, как вы сказали, внутренние переживания, определяют, окажетесь вы там, где вашу статью обсудили и разругали, или там, где ее приняли на ура. Да?

В принципе, конечно. Просто… Если уж мы серьезно обсуждаем эту тему… Тут ведь разные вероятности. Вероятность того, что доклад мой разругают, была очень высока. Оставалась, конечно, малая возможность того, что кто-то скажет «очень интересно и правильно» и тем самым задаст тон обсуждению, и все пойдет иначе. Да, была такая вероятность. Небольшая. Так что и та ветвь, на которой все пошло иначе, тоже существует, несомненно. Точнее, не одна такая ветвь, а некоторое их количество, определяющееся другими связанными с этим выбором частностями. Все эти ветви друг от друга чем-то отличаются, но одинаковы в главном – там мою статью приняли на «ура». Но ветвей таких намного меньше, чем ветвей, где случилось то, что случилось… То есть, то, что случилось здесь, у нас, на той ветви, где я оказался, я, тот, что перед вами. Это все вопрос вероятности, знаете ли. А мне всегда не везло в лотерею.

Значит, выбор на самом деле – вопрос случая? Ну, где вы окажетесь. Получается, что не сознание выбирает, а случай?

Нет, конечно, при чем здесь случай? Послушайте, возникают абсолютно все ветви, какие могут возникнуть, реализуются на самом деле абсолютно все возможности выбора, их миллионы, этих возможностей, может – миллиарды… Но шансы разные. Ведь если вы любите по утрам есть яичницу с беконом…

Терпеть не могу!

А что вы любите?

По утрам? Бутерброд с голландским сыром. Настоящим, с большими такими дырками. И крепкий кофе.

Замечательно. Но ведь есть вероятность, что вы забудете купить сыр, а бекон и яйца лежат в холодильнике, и вы просто вынуждены сделать себе яичницу с беконом, потому что… ну, не пить же пустой кофе. Но вы это не любите, да. И вероятность, что такая ветвь возникнет, невелика. Получается, что на миллиард ветвей, где вы съели бутерброд с сыром, приходится сто… или тысяча… или всего десять ветвей, где вы съели ненавистную вам яичницу. Это понятно?

Да… В принципе.

Вот. Значит, на миллиард миров, в которых мой доклад освистали, приходится десять или сто, где идея троичности темного поля была сразу воспринята, понята и…

И где вас сразу после доклада представили на Нобелевку.

Это вообще такая малая вероятность… пренебрежимо.

А вы никогда не выигрывали в лотерею. Но все равно получается, что выбор происходит случайно, и в чем тогда роль наблюдателя?

Вы еще не поняли? Наблюдатель создает вероятности и, конечно, выбирает для себя одну из них. Один из миров. И оказывается на той ветви, какую сам и выбрал. Но ведь и наблюдатель – не какая-то чурка! Это – личность со множеством нюансов характера, пристрастиями, желаниями, которые ежесекундно меняются! В принципе, наблюдатель способен сделать любой выбор! Конечно, вы выбираете себе ветвь, но многочисленные ваши внутренние «я», ваши многочисленные внутренние голоса подсказывают вам разные варианты, и вы с той или иной вероятностью оказываетесь на одной или на другой ветви.

Но почему я непременно окажусь на той ветви, которая самая вероятная?

Почему непременно? Непременно – это с вероятностью, равной единице. А она не… Но скорее всего вы окажетесь на той ветви, вероятность которой больше.

То есть, все-таки случайность…

Пусть будет случайность, как хотите.

Что значит – как хотите? Это объективно или нет?

Объективно. Но объективность эту вы выбираете сами.

Господи, как все запутано.

Что тут запутанного? Эта часть очень проста. Теория выбора сейчас уже очень хорошо развита математически…

Благодаря вашим исследованиям.

Не надо мне приписывать все, что сделано в прикладной эвереттической эрратологии! Математическая теория выбора – это заслуга принстонской школы: Мак-Лафли, Ребиндер, Коули… Великолепные работы, а Марта Коули точно заслуживает Нобелевки. И получит, помяните мое слово.