Виноделы. Терпкий аромат любви - Ян Моран

Джованна обвела рукой комнату, где было множество со вкусом развешанных полотен, включая изящные пейзажи и искусно драпированные обнаженные фигуры. Над каждой картиной были установлены небольшие светильники.

– Виолетта коллекционировала картины. И даже сама немного увлекалась живописью, – продолжала Джованна.

– Правда? – Катерина наклонилась, чтобы ближе рассмотреть полотно Больдини.

Она обнаружила что-то очень знакомое в чертах бабушки: высокие скулы и лицо в форме сердца. У нее было чувство, что она смотрит в зеркало.

– Это Виолетта! – повторила Джованна. В ее голосе явственно слышалась гордость. – Здесь она изображена молодой, в первые годы после замужества.

– Она просто ослепительна! – Катерина восхищалась решительным наклоном подбородка и неустрашимым выражением глаз.

– Ты, безусловно, очень похожа на нее. Когда ты вышла из машины, я была поражена. Мне казалось, время повернулось вспять. Может быть, именно поэтому родственники так рьяно отреагировали, увидев тебя. Виолетта всегда имела свое мнение и всегда поступала по-своему. Не все соглашались с ее идеями. Даже нацисты отступали перед ней. Она внушала уважение.

Услышав это, Катерина расчувствовалась. Она не сводила глаз с портрета бабушки. Это мать Луки. Бабушка, которую она, к сожалению, не знала. Какой она была?

– У нее потрясающие глаза! Мои даже сравниться с ними не могут!

– Имя ей дали из-за цвета глаз. – Джованна повернулась к ней. – У тебя тоже красивые глаза. Твоему мужу очень повезло. Он скоро приедет?

Катерину обдало волной стыда. Вопрос, которого она так боялась, повис в воздухе. Девушка вспомнила все придуманные ею истории и в частности ту, которую приготовила специально для Монтальчино. «Да, мой муж… он был прекрасным человеком, но внезапно умер… не так давно». По телу пробежала дрожь. Все звучало слишком знакомо. Такую же историю ее мать рассказывала о Луке. Неужели все повторяется? Но нет, ее мать не беременела до замужества. Она не могла ее понять.

У Джованны на лице застыла вежливая ожидающая улыбка. Она хотела услышать о ее, без сомнения, замечательном муже. Катерина болезненно ощутила, как будет разочарована Джованна. Но пришло время сказать правду. Если женщина оттолкнет ее, как и мать, будет очень жаль, но они с Марисой это переживут.

– У меня нет мужа.

– О, прости! Ты, как я… вдова?

– Нет, я не была замужем.

Джованна удивленно приподняла брови.

– О боже мой!

Катерина уже начала привыкать к таким реакциям. Злость матери, сочувствие и поддержка Джулианы, моральное осуждение незнакомцев. А теперь шок Джованны. Она приготовилась. Джованна попросит их уехать? В Сан-Франциско домовладелец выгнал на улицу ее соседку за подобное «преступление».

Джованна была явно поражена, но довольно быстро овладела собой.

– Признаюсь, я удивлена. Но не мне судить. Ты храбрая, раз решилась стать матерью без мужа.

– Не знаю, насколько я храбрая. Я ведь не организовывала митингов в пользу изменения общественного отношения к незамужним матерям.

– Я уверена, ты уже столкнулась с неприятием. Но у тебя красивая дочь. Господь простит тебя, даже если этого не сделают родственники и общество. – Джованна снова посмотрела на портрет Виолетты. – Ты очень на нее похожа.

Катерина последовала ее примеру. Выразительные глаза Виолетты были полны смелости и сострадания, и Катерина обрела в них утешение.

– Ты унаследовала волю Виолетты Розетты! Никто не мог указывать ей, как поступать, даже ее муж! Она, конечно, его уважала, но высказывала свое мнение и делала так, как считала правильным. – Джованна заговорила тише, несмотря на то, что они были одни. – Поэтому все ее боялись. Виолетта отказывалась быть участником жалких социальных игр и не разделяла узких взглядов. Но здесь у нас небольшое сообщество с хорошей памятью.

– У нас дома все устроено точно так же. – Теперь реакция итальянских родственников стала более понятна Катерине.

– Ты приехала в Монтальчино, чтобы убежать от преследования обществом?

Некоторое время Катерина колебалась. Если бы ей не повезло встретить Фейт и Патрика О’Коннеллов, она могла бы закончить в одном из мрачных пансионов для матерей-одиночек. Эти приюты проявляли отношение общества к женщинам, которые на самом деле не сделали ничего неестественного, ведь мужчин в таких случаях редко осуждали и считали безответственными.

– Я приехала найти свою семью.

Внезапно Катерине пришла в голову мысль. А почему, собственно, она должна заботиться о том, чтобы быть принятой безликим коллективом или даже семьей, которая казалась такой чужой сейчас? Единственное принятие, которое действительно имеет значение, – это принятие самой себя. Да, она признавала свои недостатки. Но жизнь без ошибок невозможна. Иначе как все будут учиться, становиться лучше и учить других? Теперь она более ясно видела собственную жизнь. И ей пришла в голову еще одна мысль. Из ошибок вырастает мудрость. Катерина покачала головой. Может, это ей шепнула Виолетта?

Джованна положила ладонь на руку Катерины.

– Я сохраню твой секрет. Большинство этого не поймет.

Помешает ли ей честность быть принятой этим маленьким сообществом? Будут ли они отвергнуты, пострадает ли вместе с ними Джованна?

– Судя по сегодняшней реакции, думаю, так будет лучше. – Катерина постаралась подавить сожаление. Она должна взять удар на себя, но не должна подвергать этому Марису и Джованну.

Женщина похлопала ее по руке и кивнула в сторону террасы.

– Давай выпьем по бокалу вина и посидим на солнышке.

Джованна усадила девушку за маленьким круглым столом, покрытым блестящими, раскрашенными вручную плитками. Через несколько минут она вынесла из дома бутылку вина и поднос с миндалем, сыром, оливками и хлебом.

– Это «Верначча ди Сан-Джиминьяно». – Джованна разлила вино по бокалам. – А также pane con le olive и focaccia al pomodoro, – добавила она, указав на аппетитные хлебцы с оливками и томатами.

Запахи напомнили Катерине о том, как она проголодалась. Она отломила кусочек хлеба и макнула его в зеленое оливковое масло. Вкусно! Затем съела несколько орешков и попробовала вино.

– Очень хорошее. – Катерина подняла бокал на свет, наслаждаясь золотистым цветом. Затем сделала глоток и, пока вино катилось по языку, отметила сухой вкус земли с нотками сладкого меда.

Катерина сняла жакет, вытащила шпильки, держащие шляпку, и тряхнула волосами, чтобы они рассыпались по плечам. Полуденное солнце согревало плечи. Она сняла обувь под столом и начала расслабляться.

– Я многого не знаю о своей семье, Джованна. Расскажи мне.

– Даже не знаю, с чего начать.

– Расскажи о моем отце. Почему его так ненавидят?