Употребитель - Алма Катсу

Люк ухитряется вложить в свой голос подобающее количество неловкости и извинений за то, что побеспокоил друга. Он так удачно разыгрывает беспомощность, что только сущий людоед может ему отказать.

Питер через плечо Люка смотрит на грузовичок, припаркованный в дальнем конце длинной подъездной дорожки. Люк знает, что Питер видит Ланни с чемоданом, стоящую рядом с машиной. Она слишком далеко, и Питер не сможет ее хорошо разглядеть. Вряд ли он сумеет подробно описать ее полицейским, если они к нему нагрянут. Ланни робко машет Питеру рукой.

— Ты разве не только что с дежурства? — глядя на Люка, спрашивает Питер. Он смотрит так пристально, словно ищет у своего приятеля вшей. — Наверное, устал?

— Устал немного, но все нормально. Ночь была спокойная. Удалось немного вздремнуть, — лжет Люк. — Я буду осторожен.

Питер вынимает из кармана ключи и кладет на ладонь Люка. Тот пытается всучить ему ключи от своего пикапа, но Питер машет руками:

— Зачем оставлять мне твои ключи? Ты же скоро вернешься, правда?

Люк с деланой небрежностью пожимает плечами:

— Это я так, на всякий случай. Вдруг тебе срочно понадобится куда-то поехать.

Ворота трехместного гаража медленно поднимаются вверх. Люк нажимает на кнопку на брелоке, чтобы понять, какую машину ему выделил Питер. Оказывается, тот доверил ему новенький роскошный серо-стальной универсал. Кожаные сиденья с подогревом, DVD-плеер перед вторым рядом сидений, чтобы детишки не скучали во время долгих поездок. Люк вспоминает, как сотрудники больницы охали и ахали, когда Питер впервые приехал на работу в этой машине. Все говорили, что тут на таких не ездят, что всю эту красоту к концу третьей зимы сожрет соль, которой посыпают дороги.

Люк выводит машину из гаража и останавливается в конце подъездной дорожки. Ланни забирается на пассажирское сиденье.

— Хорошая машина, — отмечает она, защелкивая пряжку ремня безопасности. — А вы, как я погляжу, не промах. Умеете договориться.

Ланни что-то тихонько напевает. Люк выезжает на шоссе и снова направляется к канадской границе. Стекла в машине Питера тонированные. Люк чувствует себя виноватым. Он пока сам не понимает, почему, но у него есть сильное подозрение, что, как только они пересекут границу, он не повернет обратно. Вот почему он оставил ключи от своего старенького пикапа Питеру. Нет, конечно, этот обшарпанный грузовичок вовсе не нужен Питеру, у него есть другие машины. Но все-таки от этого легче на сердце. Люк словно бы оставил некий залог и признался в самых лучших чувствах, хотя и понимает, что очень скоро Питер в нем сильно разочаруется.

Ланни встречается взглядом с Люком. Они выезжают на безлюдный перекресток.

— Спасибо вам, — говорит она с искренней благодарностью. — Похоже, вы не любитель просить об одолжениях, поэтому… Я хочу, чтобы вы знали: я высоко ценю то, что вы делаете для меня.

Люк молча кивает. Он гадает, далеко ли еще зайдет, стараясь помочь Ланни скрыться. И чего это ему будет стоить.

Бостон

1817 год

Я проснулась в другой кровати, в другой комнате. Темноволосый мужчина — тот, что ехал со мной в карете, сидел рядом. На коленях у него стояла миска с холодной водой, у меня на лбу лежало мокрое полотенце.

— Ага, ты воскресла, — проговорил он, когда я открыла глаза, снял компресс с моего лба и смочил водой.

Он сидел спиной к окну. Я увидела за окном холодный свет и поняла, что сейчас день, но который? Я заглянула под одеяло и увидела, что на мне простенькая ночная сорочка. Мне выделили комнату. Это явно означало, что меня приравняли к старшей прислуге, а слуг в этом доме было немного, и их явно тщательно отбирали.

— Почему я до сих пор здесь? — вяло спросила я.

Темноволосый мужчина не ответил на мой вопрос.

— Как ты себя чувствуешь? — осведомился он.

Я почувствовала тупую и горячую боль в животе:

— Так, словно меня ранили ржавым ножом.

Он едва заметно нахмурился и поднял с пола тарелку с бульоном:

— Самое лучшее для тебя сейчас — покой, полный покой. Похоже, у тебя где-то тут (он указал на мой живот) — колотая рана. Нужно, чтобы она как можно скорее зажила, пока не случилось заражения. Я такое раньше видел. Дело серьезное.

Ребенок! Я приподнялась и села:

— Мне надо показаться врачу. Или повитухе.

Темноволосый мужчина набрал в ложку немного прозрачного бульона. Ложка звякнула, задев край фарфоровой тарелки.

— Пока рано. Посмотрим, не станет ли тебе хуже.

Мужчина принялся поить меня бульоном. Время от времени он менял компресс на моей голове и отвечал на мои вопросы. Сначала он рассказал мне о себе. Его звали Алехандро, он был младшим сыном в благородной испанской семье, жившей в Толедо. Будучи младшим, он не мог надеяться унаследовать семейный капитал. Средний брат выбрал военную службу и стал капитаном боевого испанского галеона. Старший брат служил при дворе испанского короля, и вскоре его должны были отправить посланником в далекую страну. Таким образом семейство исполнило традиционный долг перед королем и державой. Алехандро предстояло самому выбрать свой жизненный путь. В его судьбе было много разных случаев и поворотов. В итоге он оказался рядом с Адером.

Адер, как объяснил мне Алехандро, действительно был отпрыском древнего королевского рода, а его богатство сделало бы честь принцу. Он сумел не промотать богатство, которое его предки копили веками. Адер устал от Старого Света и приехал в Бостон в поисках новизны. Он слышал рассказы об Америке и решил увидеть ее собственными глазами. Алехандро и еще двое — Тильда и светловолосый Донателло — были придворными Адера.

— У каждой королевской особы есть двор, есть вельможи, — пояснил Алехандро. — Адера должны окружать образованные, благородные особы, которые следят за тем, чтобы у него было все необходимое. Мы — словно прокладка между ним и миром.

Алехандро сказал мне, что Донателло родом из Италии. Там он был помощником и моделью великого художника, чьего имени я не знала. А Тильда… Ее прошлое было покрыто мраком. Алехандро знал о ней только то, что она была родом из какой-то северной страны, такой же снежной и холодной, как мои родные края. В то время, когда Алехандро стал придворным Адера, Тильда уже была при нем.

— Он к ней прислушивается, а она порой может быть очень злобной, поэтому будь с ней всегда осторожна, — предупредил меня Алехандро, зачерпнув ложкой бульон.

— Я не пробуду здесь ни на минуту дольше, чем нужно, — сказала я, потянувшись губами к ложке. — Как только мне станет лучше, я сразу же уйду.

Алехандро не ответил на мои слова. Он сделал вид, что его интересует только очередная ложка с бульоном, которую он поднес к моим губам.

— У Адера при дворе есть еще одна дама, — сообщил мне Алехандро и поспешил добавить: — Но вряд ли ты с ней увидишься. Она… затворница. Просто не удивляйся, если тебе покажется, что мимо тебя промелькнет привидение.