Счастье в подарок - Аля Кьют

Свежий, прохладный воздух сразу придал мне бодрости. Я немного ожила и воспряла духом. Светлая память о папе придала мне сил и вернула оптимизм. Пусть он не всегда был идеальным отцом, но именно Генрих Яновский научил меня бороться и верить в лучшее, верить в себя. У меня теперь есть не только я, но и два потрясающих мужчины, есть дочь, которую оба обожают. Что бы ни поведал Салманов, это никак не повлияет на нас.

Но сердце подсказывало, что еще как повлияет.

Задумавшись и растворившись в шуме улицы, я не услышала, как ко мне кто-то приблизился, и вздрогнула, ощутив на голом плече чужую руку. Я точно знала, что это не Марк и не Алан. Моя кожа покрылась мурашками, и я почти не удивилась, услышав забытый слащаво приторный голос дядюшки Алика.

- Добрый вечер, душа моя, Марьяна.

Удивительно, но я не упала в обморок, не закричала, не задрожала от страха. Если знакомство с Кириллом настораживало, то Альберт однозначно числился у меня в списке врагов. Я не собиралась впадать в отчаяние. Жизнь научила встречать неприятности лицом.

Тряхнув плечом, я сбросила руку Альберта и развернулась.

- Добрый вечер, Альберт.

- Ты больше не зовешь меня дядей, – печально подметил он.

- Вы мне не родственник и даже не друг. Чем обязана? – ответила я вопросом на вопрос, задрав нос и приосанившись.

Он рассмеялся громко, даже голову запрокинул.

- Как мы заговорили. Полагаю, ты мне обязана всем, милая. Чудесное платье, чудесная речь, чудесный муж. Или мужья?

- Не понимаю, о чем вы.

- Ах, разумеется. – Альберт сложил руки на груди и бессовестно рассматривал меня. – Можешь продолжать прикидываться овечкой, Марьяша. Я сохраню наш маленький секрет. Пока что.

- Вы мне угрожаете? Не стоит этого делать, - не скрывала я враждебности.

- Угрозы? Да что ты. Это не мой стиль. Но ты ведь понимаешь, что мы в одной лодке.

Я не выдержала его приторного цинизма и выпалила:

- Та лодка давно пошла ко дну, Альберт. Как только Вы кинули нас, кажется, да? Использовали меня и удрали из страны. Как трусливый пес.

Я даже ткнула в него пальцем от злости.

Альберт поймал меня за запястье и дернул на себя. Я ощутила удушающую резкую вонь парфюма вперемешку с потом. Меня затошнило.

- Не надо грубить, маленькая дурочка. Ты понятия не имеешь, какие люди меня преследовали. Даже деньги не успокоили их жадности. Между прочим, эти ребята – приятели Генриха. Так что это от твоих проблем мне пришлось убегать. Или ты забыла, как сталь под горлом царапает?

А вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Одно воспоминание о том жутком инциденте в кофейне сделало мои ноги ватными, а разум мутным. Но даже в таком состоянии я точно помнила, что не говорила никому об угрозах в туалете и ноже у меня под горлом. Альберт знал. Откуда?

Я хотела спросить его, но тут же передумала. Да и вряд ли смогла бы достойно говорить с этим гадом. Горло снова стянуло ремнями. Во рту пересохло.

- Вот то-то же, девочка. А теперь скажи мне, что от тебя хотел Салманов?

- Ничего, - прохрипела я, едва сдерживая стон боли, потому что Альберт сжимал мою руку все сильнее.

Похоже, я его разозлила.

- Конечно, ничего, - усмехнулся он мне в лицо. – О чем вы говорили?

- О детях. О жене Марка, о Калифорнии, - соврала я моментально.

Альберт усилил хватку.

- Хватит шуток, Марьяна. Салманов – этот синоним слова «деньги». Думаешь, я не знал, что Генри тайком встречался с ним? Он летал в Штаты, думал, я не узнаю. Какое совпадение! Ведь именно там живет Салманов.

- Я ничего не знаю, отпустите, - почти плакала я, пытаясь освободиться. – Мне больно.

Альберт разжал пальцы, но тут же схватил меня за шею.

- Будет больнее, Марьяша, если ты не прекратишь кривляться. Стерны не смогут всегда быть рядом. Вспомни, что именно я сосватал тебя в хорошие руки. Будь благодарна, девочка, и твой маленький секрет останется секретом.

Я вцепилась в его руку, но Альберт только сжал сильнее мое горло.

- Что Вы хотите? – просипела я, едва дыша.

- Только то, что принадлежит мне. Для начала двести тысяч евро. И всю информацию о капиталах Генриха, что есть у Салманова.

Он отпустил, и я сама схватилась за горло, вспоминая, как дышать.

- Он ничего мне… не сказал… Салманов, - честно прошептала я.

- Значит, скажет позже. Не смей врать, Марьяна. Поняла? – Он взял меня за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Будет только хуже.

Я кивнула и отпрянула. Его прикосновения были противны.

- Надеюсь, не нужно уточнять, что Стернам ни слова.

Я кивнула, отворачиваясь.

- Не забывай, что у тебя теперь есть не только муж, но и ребенок, - бросил Альберт равнодушно. – Я еще позвоню.

Я обернулась, но Альберт уже ушел, оставив меня одну на балконе. Догонять его у меня не было сил. Я старалась прийти в себя и осознать все его слова. Перегнувшись через перилла, я старалась удержать в желудке закуски и шампанское. А потом снова кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула, но тут же оказалась в объятиях мужа.

Его сила, нежность и уверенность тут же захлестнули меня теплой волной.

- Мари, детка, ты в порядке? – спросил Алан, моментально читая меня. – Ты вся дрожишь. На тебе лица нет.

Я смогла только покивать ему в грудь.

- Хочешь, уйдем?

Алан обнял меня за плечи и, не дожидаясь ответа, повел к выходу.

Марьяна

Алан вел меня через зал, и мне было абсолютно плевать, как это выглядит. Мы упускали возможность пообщаться с инвесторами, уповая только на мое выступление. Я чувствовала вину за это, но ничего не могла поделать. Меня трясло.

Уже на крыльце нас догнал Марк и обнял меня за талию с другой стороны. Он не задавал вопросов, просто открыл дверь машины, которую подогнал Дмитрий. Мы все втроем сели на заднее сидение.

- Что случилось? - спросили хором Стерны.

Даже на грани панической атаки я не могла удержать усмешку. Они говорили и даже думали хором. И у меня не было ни единого шанса скрыть от них серьезность встречи с Альбертом.

Но я не была уверена, что стоит говорить при начальнике службы безопасности.

Мельком взглянув на Диму, я тут же поймала его цепкий взгляд через зеркало.

- Говори, Марьяна, - подбодрил меня Марк.

- Дима все о нас знает, - поддержал Алан.

Я выдохнула, собираясь с силами. Действительно, Диме положено было знать о нас почти все.