Ореховый посох - Джей Гордон

— Просто глазам не верится! И как такой большой гобелен мог, черт возьми, поместиться в такой маленькой шкатулке?

Размышляя вслух, Стивен поправил завернувшийся угол загадочной ткани и почувствовал, что этот угол, как живой, выскользнул у него из рук.

— Как ты думаешь, Марк, что это за рисунок? — спросил он, разглядывая странные фигурки и предметы, разбросанные по всему полотнищу.

— Понятия не имею, — пожал плечами Марк. — Наш континент ведь помогали открывать не только африканцы, но и множество выходцев из стран Азии. Возможно, это какой-то азиатский артефакт. Свиток или еще что-нибудь в этом роде.

— Ну, не знаю... По-моему, ни на один азиатский алфавит или иероглифы это не похоже. Посмотри вон на тот значок, возле твоей ноги. — Стивен показал, куда нужно смотреть. — Это что, дерево?

— Дерево? Погоди-ка минутку... — Марк решил разом прервать эти бесполезные рассуждения. — Послушай, Стивен, если эта штука и впрямь радиоактивна, то мы уже умираем. Да-да, умираем прямо здесь и сейчас. И нам надо поскорее убираться отсюда!

Стивен некоторое время молчал, лихорадочно пытаясь сообразить, как ему теперь избежать увольнения за то, что он вскрыл чужую банковскую ячейку. Потом согласно кивнул головой и сказал:

— Ты прав. Пошли. Двинем прямиком к Оуэну и оттуда по телефону вызовем спасателей из Горного института, или полицию, или еще кого-нибудь. — Стивен осторожно попятился к двери. — Ты, главное, на эту штуку старайся не наступать.

— Да уж. Идем скорее отсюда. — Марк аккуратно обошел расстеленный гобелен по краю и, уже стоя у двери, попросил Стивена: — Прихвати, пожалуйста, мою куртку. Она на спинке стула висит, в холле.

Стивен прошел в холл, прихватил куртку Марка, затем заглянул на кухню за своим бумажником, лежавшим на столе, и вернулся к дверям гостиной. Однако Марка там уже не было: он исчез.

Ноги у Марка подкосились, и он упал на колени. Пытаясь встать, он обнаружил, что находится не в помещении и под ним мягкий влажный песок, слегка осевший под его весом.

— Черт! Что же это такое? — услышал он собственный голос, звучавший на редкость тускло и монотонно, что его отнюдь не успокаивало. — Нет. Тут что-то не так. Этого просто не может быть. Где я? Как я сюда попал?

Совершенно растерявшись, он попытался успокоиться и медленно прошелся по песку, нервно осматриваясь. Особенно его удивило, до чего светла ночь. Оказалось, что он стоит, по щиколотку утопая в сыром песке, на берегу маленькой речушки, впадающей, похоже, прямо в океан.

— Нет, этого просто не может быть! — повторил он и несколько раз глубоко вздохнул. А потом громко сказал, обращаясь к самому себе: — Погоди-ка. Не пытайся все сразу понять. Пока что просто осмотрись. Сперва нужно успокоиться, а там, глядишь, в происходящем и появится какой-то смысл. Но непременно нужно сначала успокоиться.

Чувствуя, как лодыжек его ритмично касаются волны, набегающие на берег, и холодная вода уже хлюпает в ботинках, Марк начал постепенно приходить в себя.

— Это наверняка та пицца, — вслух размышлял он. — Наверное, мне просто попался какой-то плохой гриб, или кусок старого сыра, или еще что-нибудь в этом роде. И все это просто галлюцинация, вызванная отравлением. — Поскольку данное предположение показалось ему вполне правдоподобным, он несколько успокоился, но все же продолжал громко разговаривать с самим собой. — Значит, нужно просто немного подождать. Это как с похмельем — перетерпишь какое-то время, и все проходит.

Марк вышел из воды и побрел от реки в сторону просторного пляжа.

— Я думаю, все будет нормально, — сказал он себе, вдыхая солоноватый воздух и чувствуя, как усиливается дующий с моря ветер. — Если у меня просто галлюцинации, то это еще не самое страшное.

Значит, этот пляж ему просто привиделся. Ну конечно, здесь ведь намного теплее, чем сейчас в Айдахо-Спрингс. Марк стянул с себя свитер, затем тяжело плюхнулся на песок и стал возить каблуками туда-сюда, оставляя в песке две глубокие борозды; эти монотонные повторяющиеся движения отчего-то успокаивали. Он откинулся на спину, чувствуя затылком хрустящий песок, и закрыл глаза.

Ветер свидетельствовал о том, что начинается прилив; ощущение было знакомо с детства, и это помогло Марку расслабиться. Теперь он дышал глубоко и ровно, вспоминая дни, проведенные на берегу океана, когда был еще совсем мальчишкой. Родители частенько погружали их с сестрой в похожий на бегемота «универсал» и вывозили подальше от города на Джонс-бич. Потом он тащил по раскаленному песку целую кучу пластиковых игрушек в ярко раскрашенном ведре, а мать шла рядом с огромной корзиной для пикника, полудюжиной полотенец и пляжными подстилками. Сзади отец в одних плавках, отчего он казался еще более высоким, тащил в одной руке автомобильную сумку-холодильник, полную пива, а в другой — огромный желтый пляжный зонт диаметром, наверное, футов десять.

Затем все вместе они подыскивали себе подходящее местечко среди целого моря разноцветных пляжных зонтов, воздвигали своего желтого великана, словно предъявляя территориальные права на площадку размером десять на десять футов, и начинали обустраиваться так, словно находились не на пляже, а в гостевой комнате у тети Дженни.

Уже через несколько минут каждый сантиметр аккуратно расстеленного полотенца или одеяла покрывал тонкий слой песка слишком тонкий, чтобы испортить радость от прихода на пляж, но вполне достаточный, чтобы раздражать кожу взрослым, заползать в подгузники к маленькой сестренке Марка и «приятно» похрустывать в каждом кушанье.

Эти воспоминания заставили Марка улыбнуться, однако, вернувшись к реальной действительности, он помрачнел и сердито воскликнул:

— Ничего подобного! Ничего этого на самом деле нет. Я просто болен. Должно быть, съел какую-то дрянь, и теперь у меня бред и галлюцинации. Нужно просто проснуться — и все будет хорошо.

Он сел и, набрав полные горсти песка, вдруг вспомнил тот гобелен, который Стивен развернул на полу в гостиной.

— Ну да! Наверняка это имеет какое-то отношение к той штуковине! — пробормотал он, встал, снял носки и башмаки и пошел к воде, по-прежнему негромко разговаривая с самим собой. — Ну, если это действительно радиация, то я, можно сказать, уже покойник.

Он закатал штанины и вошел в пенистую воду.

— Нет, какой же я покойник? Ведь покойнику все равно, промок он или нет.

Марк наклонился и попробовал океанскую воду на вкус. Она показалась ему чуть солонее, чем на пляжах Лонг-Айленда. Все еще ощущая легкое похмелье — все-таки они выпили слишком много пива! — Марк вытер рукавом лоб и взмолился:

— Господи, хоть бы я все-таки еще не умер! Ужасно попасть на тот свет в таком пришибленном состоянии и навечно остаться в чистилище!

Сдавшись на милость времени и надеясь, что оно непременно в итоге позволит ему понять, что же с ним произошло, Марк Дженкинс побрел по мелководью вдоль берега и, обогнув какой-то лесистый выступ, вдруг остановился как вкопанный. Прямо перед ним над горизонтом висел ответ на его вопрос, почему этот вечер показался ему таким необычайно светлым: с ночного неба на него молча смотрели две луны, точно глаза какого-то бодрствующего в этот поздний час морского божества.